Хаски и его учитель белый кот. Том III

— Прошу тебя…

Чу Ваньнин видел свое отражение в ее зрачках, которые теперь стали светло-золотыми.

Но чье это отражение?

Лицо пустое и полное замешательства, искаженное эмоциями и совершенно бездумное.

Безжалостное. Великодушное.

— Пусть они вернутся домой… господин бессмертный Чу…

Отражение в сияющем золоте вдруг исчезло.

Из-за смятения чувств и хаоса мыслей в своей голове Чу Ваньнин далеко не сразу понял, почему это случилось. После того как Му Яньли исчерпала все свои силы, ее духовное ядро разрушилось, и она вернулась к своему изначальному виду. Теперь лишь пара черных глаз продолжала смотреть на него в упор.

Она отдала себя без остатка. Теперь ее броня исчезла, и все пути к перерождению были отрезаны.

Больше никогда Му Яньли не сможет стать холодным и высокомерным потомком богов. Теперь ее глаза были такими же как у самой обычной смертной женщины.

Ради своего младшего брата, ради совершенно чуждых ей по крови потомков расы демонов она жалобно умоляла:

— Позволь им уйти…

На этих словах сияющий меч в ее руке внезапно погас и рассыпался в пыль сразу после того, как духовный поток окончательно угас.

— Умоляю.

Пока Му Яньли падала с небес на землю, платиновые полы ее одежд колыхались, подобно лепесткам лотоса.

На ее талии до сих пор был пояс с вышитыми на нем божественными весами Цитадели Тяньинь, символом высшей справедливости и света, что ярко сияет во мраке самой глубокой ночи.

«Безбрежный Голос Небес не может иметь пристрастий.

Человек Голоса Небес не может иметь привязанностей.

Отдаленный Голос Небес не может богохульствовать.

Голос Небес исполнен сочувствия, чтобы почитать все живое».

Укладываясь спать и утром открывая глаза, каждый день, с самого детства она повторяла эти слова, и со временем они стали кандалами, что сковали ее по рукам и ногам.

Первыми словами, которые она выучила, были не «папа» и «мама», а первые три слова из этой мантры: «Безбрежный Голос Небес».

Стоя на коленях перед статуями богов, она снова и снова молилась им, по тысяче раз на дню повторяя эти слова…

Не может иметь пристрастий[305.1]… не может иметь привязанностей… не может богохульствовать… чтобы почитать все живое.

В первое празднование дня рождения, что осталось в памяти Му Яньли, ее бессердечный отец подарил ей шкатулку с детально вылепленными, ярко разрисованными и покрытыми лаком изысканными глиняными фигурками на подставке из золотого песка. Когда затканная парчой шкатулка распахнулась, девочка в изумлении вскинула брови и весело рассмеялась.

— Ах… как красиво!

Отец опустил голову и холодно взглянул на нее сверху вниз:

— Нравится?

— Нравится! — Му Яньли радостно подняла голову, в этот миг в ее сердце, казалось, расцвели тысячи фейерверков. — Спасибо, папа!

Тогда человек, которого она называла отцом, поднял руку и погладил ее по голове, после чего забрал у малышки парчовую шкатулку… и прямо у нее на глазах разбил о землю.

«Дзинь!» — звук удара фарфора о камень.

Глиняные фигурки не могли говорить. Изогнув брови и широко открыв глаза, они все также радостно смотрели на нее, только их лица были разбиты, и улыбки растрескались. Му Яньли на мгновение оцепенела, а затем, испуганно вскрикнув, разрыдалась. Она хотела броситься за своими глиняными куколками, но белый сапог с вышитыми на нем божественными весами обрушился на них со скрипом, от которого волосы встали дыбом. Головы кукол были раздавлены…

Когда отец убрал ногу, перед ней была лишь кучка серых осколков…

А ведь еще совсем недавно они аккуратно выстроились в ряд и наивно улыбались ей… Почему? Почему так получилось? Разве это не подарок на ее день рождения? Что она сделала не так, чем вызвала гнев отца и навлекла беду на эти невинно убиенные глиняные фигурки.

— Человек Голоса Небес не может иметь привязанностей, — не обращая внимания на слезы девочки, абсолютно холодно и равнодушно бросил этот мужчина. — Если что-то очень нравится, теряешь самообладание. Если что-то очень нравится, теряешь беспристрастность суждений. Ты — потомок богов, определяющий высшую справедливость в мире людей… поэтому истинный подарок твоего отца в том, чтобы научить тебя тому, что ты никогда не должна говорить слово «нравится» в отношении чего-либо.

Не может иметь пристрастий… не может иметь привязанностей…

Не иметь пристрастий, не иметь привязанностей, не иметь пристрастий, не иметь привязанностей… Эта зловещая мантра, словно самое страшное проклятие, разрывала ей мозг! Курятся благовония перед ликами богов, торжественно звучит хвалебный гимн… Голос Небес… безбрежный и вездесущий…

Сколько ночей напролет, близкая к безумию, она лежала под парчовым одеялом, за пологом из тонкого шелка и, сжимая голову, беззвучно выла.

Не в силах найти выход.

Не в силах найти ответы…

Кто есть отец? Кто есть мать?

Однажды она попыталась обнять свою родную мать, госпожу Линь, но та была сумасшедшей. Госпожа Линь набросилась на нее и истыкала ножницами ее руки. Дошло до того, что она пыталась вонзить ножницы ей в горло…

Не иметь личных чувств.

Не иметь пристрастий!