Хаски и его учитель белый кот. Том III

Вскоре из-за края зеркала появилась молоденькая девушка в украшенной вышивкой шелковой юбке, волосы которой были собраны и завязаны узлом на манер служанок Цитадели Тяньинь. На вид ей было от силы семнадцать или восемнадцать лет, лицо ее было чарующе женственным, мягким и добрым. Ласково погладив поверхность зеркала, Ши Мэй сказал:

— А вот это моя мама… Она потомок прославленного хуаби[298.5] Сун Синъи, но в Гуюэе ее растили как скотину и не дали даже имени. После побега она решила сама дать себе имя, однако Сун в племени прекрасных костяных бабочек слишком распространенная фамилия, поэтому она не осмелилась взять ее и использовала титул предка «хуаби». Взяв первую часть «хуа» как фамилию, она подобрала к нему гармоничное имя и назвалась Хуа Гуй[298.6]. «Гуй» в значении вернуться на родину, ведь после того, как моя мама узнала, что прекрасные костяные бабочки могут вернуться в Царство Демонов, она мечтала забрать всех сородичей с собой и вернуть их на родину.

Пятна на зеркале не могли скрыть невероятную красоту Хуа Гуй, которая в этот момент кротко и почтительно что-то говорила госпоже Линь. Чу Ваньнин отметил ледяное выражение на лице Линь Ши и то, что все служанки рядом с ней трепетали от страха, и лишь Хуа Гуй мило улыбалась и казалась исполненной искренней заботы о благополучии госпожи.

Чу Ваньнин поднял взгляд на Ши Мэя:

— Как она оказалась в Цитадели Тяньинь?

— Изначально ей помог тот высокопоставленный адепт из Цитадели Тяньинь. На самом деле то, что записано в хрониках, не совсем правда. После побега из Гуюэе моя мать не покинула его. В то время их взаимные чувства были так сильны, что она смогла упросить его найти способ, как освободить ее сородичей. Тот человек был настолько влюблен и послушен ее воле, что ради нее придумал, как украсть семена Великого Пожара Цзехо из Цитадели Тяньинь.

Брови Чу Ваньнина слегка приподнялись. Так вот как все было на самом деле.

Записи в исторических книгах не всегда верны, и с течением времени часть правды медленно размывается. Когда люди той эпохи состарятся и покинут этот мир, уже никто и никогда не узнает о том, что же произошло в действительности.

Немного помолчав, Ши Мэй продолжил:

— Спустя два года мир совершенствования постепенно забыл о Великом Пожаре в Гуюэе. По счастливому стечению обстоятельств в то время хозяйка Цитадели Тяньинь родила девочку. Урожденная Линь Ши имела весьма странный характер и не могла как следует позаботиться о собственном ребенке, поэтому потребовалось найти несколько сметливых и ловких служанок ей в помощь. Тот высокопоставленный адепт воспользовался случаем, чтобы ввести мою маму в Цитадель. Вскоре она сблизилась с госпожой Линь и стала ее личной горничной.

Услышав это, Чу Ваньнин снова вгляделся в зеркало. Неизвестно, сколько времени прошло с тех пор, как одна сцена в зеркале сменилась другой, но теперь госпожа Линь сидела на высоком подоконнике и читала, а Хуа Гуй сидела подле нее с младенцем на руках и со всем усердием его развлекала.

На первый взгляд эта сцена была очень нежной: приветливая и достойная хозяйка дома, ее преданная служанка и очаровательное, невинное дитя.

Однако если внимательнее присмотреться, чувствовалось, что над ними уже нависла некая темная тайна.

— Впоследствии она заняла место госпожи Линь.

— Да, — ответил Ши Мэй. — Прожив столько времени в Цитадели Тяньинь, моя мать поняла, что эта школа имеет недосягаемо высокий статус в мире совершенствования. В то время она все еще была немного наивна, и ей в голову пришла идея, которая на тот момент показалась лучше возвращения в мир демонов.

— Какая?

— Стать госпожой Цитадели Тяньинь, обители потомков богов, одно слово которых стоит несметных богатств. Тогда она думала, что если хозяин дворца скажет свое веское слово, то никто в мире совершенствования больше не станет преследовать костяных бабочек… или, по крайней мере, никто в открытую не посмеет вредить им.

Изображение сменилось, патина на зеркальной поверхности потемнела и отразила все ту же смотровую площадку, только зимой неведомо какого года.

Цветущие лотосы перед террасой увяли и засохли. Не было видно стрекоз, и из пруда больше не выпрыгивали красные карпы. Полный света и жизни пейзаж исчез вместе с холодной красавицей из рода Линь. Вместо этого, соединяя небо и землю, в воздухе кружились снежинки, благоухал зимоцвет, а у перил виднелся силуэт женщины в наброшенной на плечи шубе на лисьем меху.

Чуть позже к женщине подошел мужчина. Услышав звук его шагов, она оглянулась. Удивительной красоты лицо было обрамлено пушистым лисьим мехом, а осветившая его улыбка была такой яркой, что затмила своим сиянием даже свежевыпавший снег.

К тому времени Хуа Гуй каким-то способом успела заставить главу Цитадели Тяньинь разорвать отношения с первой женой. Вскоре после этого госпожа Линь умерла. Также при странных обстоятельствах скончался и тот высокопоставленный адепт, который когда-то помог Хуа Гуй.

Наконец-то эта женщина достигла желанной цели и стала супругой наследника богов — уважаемого главы Цитадели Тяньинь.