Хаски и его учитель белый кот. Том III

Он сразу понял, что этот голос не принадлежит Чу Ваньнину. Вспышка гнева вернула ясность его помутившемуся рассудку, и, когда его противник снова нанес удар, его взгляд похолодел, и во вспышке зеленого света в его руке появился Бугуй.

Под безжалостной встречной атакой Бугуя так и не засиявшее духовным светом оружие его противника с жалобным звоном раскололось, и вместе с нападавшим на него молодым человеком две его части упали на черепицу крыши.

— Ты… из какой семьи, бесстыжий ублюдок? – поняв, что обознался, Тасянь-Цзюнь стал еще более раздражительным. — Даже приличного оружия не имеешь, а смеешь покушаться на жизнь этого достопочтенного.

Он резко поднял руку и, указав на макушку этого человека, с мрачной холодностью приказал:

— Покажи лицо.

Человек медленно поднял голову.

Ударил гром и вспышка молнии выхватила из тьмы бледное лицо.

Тасянь-Цзюнь сморщил нос и с крайне угрожающим видом процедил:

— Опять ты?

Когда Сюэ Мэн поднялся, его руки слегка дрожали. Проследив за его взглядом, Тасянь-Цзюнь заметил на влажной от дождя черепице два обломка, что остались от Лунчэна, и в сердце своем тут же все понял.

Прищурившись, из-под занавеса ресниц он посмотрел на промокшего насквозь молодого мужчину.

— Хотя, кажется, мне не следовало говорить «опять ты», — еще более мрачно продолжил Тасянь-Цзюнь, — Вместо этого следует сказать… это ты, дорогой младший брат этого достопочтенного!

Новый раскат грома был таким сильным, что, казалось, барабанные перепонки не выдержат.

Сюэ Мэн закрыл глаза.

— Сегодня ты впервые померился силой с этим достопочтенным, — продолжил Тасянь-Цзюнь. — И правда, ты ведь опять в том самом прекрасном невинном возрасте. Словами не передать, насколько сейчас ты милее по сравнению с собой в более зрелые годы.

— Ты… верни мне… — стоило Сюэ Мэну открыть рот, как у него перехватило дыхание, но он все-таки продолжил, — верни мне жизни моих родителей.

— В прошлой жизни ты уже однажды говорил эти слова этому достопочтенному.

Резко распахнув глаза, в которых смешались ярость и боль, Сюэ Мэн крикнул:

— Верни жизнь моего старшего брата!

На сей раз Тасянь-Цзюнь ответил не сразу. Лишь после длинной паузы, он с холодной усмешкой сказал:

— Быть образцовым наставником Мо и правда неплохо, столько людей беспокоятся о нем.

— …

— Но говорил ли этот человек тебе когда-нибудь, что сам он лишь моя реинкарнация и прекрасно помнит всю ненависть и вражду, все преступления и грехи прошлой жизни? — чем сильнее была ярость императора, тем ярче разгорался холодный огонь в его глазах. — Он просто лжец!

Похожие на тени гаргулий[293.2], Сюэ Мэн и Тасянь-Цзюнь застыли напротив друг друга на коньке крыши.

С каждым словом раздражение и злость Тасянь-Цзюня росли, что не могло не отразиться на его лице:

— Этот бесстыжий негодяй в новом воплощении прикинулся благонравным тихоней, почтительным младшим собратом и добрым старшим братом[293.3]. Он постоянно притворялся перед родными и друзьями, чтобы создать себе хорошую репутацию образцового наставника Мо… да этот лицемер давно заслужил смерть. Чем он отличается от этого достопочтенного?

Стиснув зубы, Сюэ Мэн процедил:

— Вы совсем не похожи.

— Ха! Смешно!

Дождь стекал по черепице, превращаясь в бурлящие ручьи под их ногами.

— Не похожи? А чем мы отличаемся? Ты считаешь, что он намного чище? Даже если сто лет он будет мокнуть под дождем, ему не отмыться от его грязи!

Длинные ресницы Сюэ Мэна стали совсем мокрыми от дождя:

— Он и ты — два совершенно разных человека!

— Еб твою мать! Два разных человека?! — со злостью бросил Тасянь-Цзюнь. — Да ты просто притворяешься слепым!

После недавней смерти госпожи Ван эта фраза ударила наотмашь. Злобно выругавшись, Сюэ Мэн зажег магический огонь в своей ладони и обрушил его на императора.

За десять лет даже Сюэ Мэн этого мира так и не смог стать достойным соперником Тасянь-Цзюню, что уж говорить об этом сопляке, что стоял сейчас перед ним.

С каменным лицом Тасянь-Цзюнь легко увернулся от его удара, так что духовное пламя не задело даже волоска на его голове. Более того, он тут же вытянул руку и крепко схватил не успевшего увернуться Сюэ Мэна за предплечье. Прищурив черные с легким фиолетовым отливом глаза, с высоты своего роста он холодно взглянул на него и приказал:

— Эй, двое под карнизом, немедленно покажитесь на глаза этому достопочтенному. Если не поторопитесь, берегитесь, этот достопочтенный ненароком может и раздавить когтистую лапку этого птенчика.

Братья Мэй тут же выскочили из-под карниза. Один держал в руках цитру, у второго был меч.

Увидев их, Тасянь-Цзюнь нисколько не удивился. Окинув их насмешливым взглядом, он с кривой усмешкой сказал:

— Ваш жизненный путь действительно весьма интересен. Неважно, какой это мир, вы всегда безоговорочно поддерживаете Сюэ Мэна.

Естественно, старший брат промолчал, зато младший Мэй Ханьсюэ с улыбкой ответил:

— Ну и что с того? Неужто его императорское величество думает, что все так же как и он хладнокровны, бесчувственны и за добро платят злом?