Хаски и его учитель белый кот. Том III

— Когда сегодня ты пришел ко мне, то первым делом заговорил о том, что я должен как можно быстрее определить, полностью ли пропал эффект от воздействия на Мо Жаня Цветка Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия, или еще можно что-то спасти, — он говорил это очень тихо, медленно скользя взглядом по Хуа Биньаню. Добравшись до его совершенно посеревшего лица, он, не скрывая насмешки, продолжил. — Ты в самом деле просишь меня в этот момент пойти и признаться Мо Жаню в любви? Я должен сказать ему, что Чу Ваньнин ни в коем случае не должен заменить меня в его сердце?

Острые, как шипы, слова пронзали не только Хуа Биньаня, но и его самого. Он начал истерично смеяться:

— Из нас двоих, в конце концов, кто сошел с ума?

Хуа Биньань резко закрыл глаза. Его веки дрожали, когда он с трудом выдавил:

— Я ничего не могу сделать. Поскольку в прошлой жизни Чу Ваньнин принес такую жертву, Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия внутри Мо Жаня оказался на грани уничтожения. Если он будет полностью уничтожен, когда придет время, контролировать Мо Жаня будет намного сложнее.

— Значит, чтобы держать в руках этого выродка, ты перекладываешь все это дерьмо на меня, верно?! — не в силах сдерживаться ни секундой больше, Ши Мэй яростно стукнул кулаком по столу и вскочил на ноги. — Учитель, он ведь только что ушел… ты подумал о том, что чувствую я?

— …

— Ты ведь любил его, так неужели я его не люблю?

Под конец этой фразы ему не удалось сдержать дрожь в голосе.

В комнате повисла мертвая тишина.

В конце концов, Ши Мэй опять сел и приложил руки к лицу. Тонкие длинные ресницы, дрожа словно крылья бабочки, снова и снова бились о его ладонь. Какое-то время оба они молчали. За окном лил дождь и сверкали молнии, казалось, еще немного, и гром расколет небо и землю, вернув мир к первозданному хаосу.

Спустя долгое время в тишине послышался тихий вздох и шепот Хуа Биньаня:

— А-Нань, я правда очень сочувствую тебе.

Ответом на это стала лишь одна холодная фраза:

— Не называй меня А-Нань.

— …

— Мы с тобой разные. Зови меня Ши Мэй или Ши Минцзин.

Глава 274. Цитадель Тяньинь. На волоске [274.1] 18+

Предупреждение: 18+ графическое описание насилия и массового убийства.

Не бывает одинаковых людей. Даже если за основу принять одну и ту же личность, по воле переменчивой судьбы из-за всевозможных обстоятельств люди будут меняться и спустя десять-двадцать лет их жизненный путь и характер уже не будут так похожи.

На самом деле, изначально, когда он посадил в Мо Жаня проклятый цветок, Ши Мэй тоже имел холодное сердце, железную волю и непоколебимую решимость идти до конца.

Тогда для него не было ничего важнее его великой цели и его собственного возмездия. Однако когда он увидел поступки другой версии себя из иного мира, то словно заглянул в собственное сердце и вдруг захотел узнать, а чувствовал ли Хуа Биньань хотя бы небольшой душевный дискомфорт от всего этого. Хоть на секунду испытал ли он это чувство, когда сводит зубы от отвращения и презрения к себе?

В итоге он все-таки сделал все, как приказал ему Хуа Биньань. Говорят, если скачешь верхом на тигре, трудно с него слезть, а он к тому времени уже слишком многим пожертвовал.

Ши Мэй прекрасно понимал, что личные чувства и отношения могут разрушить даже самое великое дело, так что для собственной защиты и стабилизации положения нужно было во что бы то ни стало успокоить Мо Жаня.

В любом случае он так долго носил эту маску и разыгрывал этот отвратительный спектакль, что от омерзения уже онемел душой. Никакой флирт, никакое лицемерие и даже смерть Чу Ваньнина уже ничего не могли изменить.

Вот только когда Ши Мэй стоял у моста Найхэ с фонарем для души, что дал ему Хуайцзуй, и никуда не шел, так как не мог позволить себе даже пройти сквозь огонь и воду ради человека, который ему по-настоящему нравился, он страстно и отчаянно завидовал.

Как было бы хорошо, если бы так же как Сюэ Мэн и Мо Жань он мог быть хозяином своей судьбы и, неся ответственность лишь за собственное будущее, по своему усмотрению распоряжаться своей жизнью.

Но его судьба никогда не зависела от него. Он был кем-то вроде статиста на театральных подмостках, нехотя отыгрывающего отрывок написанной собственной рукой жизненной драмы, который мог исполнить только он.

Сначала соблазнить Мо Жаня.

Порывистый Мо Жань тут же подался ему навстречу и, сияя улыбкой, сказал:

— Ши Мэй, ты правда очень нравишься мне.

Потом использовать Сюй Шуанлиня.

Расслабленный Сюй Шуанлинь с ленцой бросил ему мандарин и, прищурившись, сказал:

— Всю жизнь скитаясь по миру, я и подумать не мог, что смогу встретить такого друга, как ты. Спасибо, что согласился научить меня запретной технике Возрождения. Когда этот отброс Ло Фэнхуа воскреснет, я скажу ему, чтобы он приготовил для тебя чашу рисовых шариков[274.2]. Ты просто представить не можешь, как вкусно он их готовит. В знак моего уважения я готов дать тебе попробовать.