Хаски и его учитель белый кот. Том III

Едва он закончил эту фразу, как из недр горы Цзяо донеслась мелодичная трель, а потом земля перед Наньгун Сы с грохотом разверзлась, и из облака осыпающегося песка и пыли, звонко звеня и ярко сияя во мраке бесконечной ночи, явил себя миру инкрустированный рогом темно-синий лук.

Люди затрепетали от ужаса. Даже такой невозмутимый и выдержанный человек, как Чу Ваньнин, немного изменился в лице.

Легендарное божественное оружие первого главы Духовной школы Жуфэн, согласно преданию, погребенное вместе с ним…

Пронзающий облака лук Чуаньюнь!

— Скорее возьми! — хрипло выдохнул Наньгун Чанъин. Его руки тряслись, и со стороны казалось, что он отчаянно сопротивляется опутавшим его невидимым нитям, напрягая все силы, чтобы не дать себе сделать шаг вперед и самому взять это божественное оружие. — Стрела Чуаньюня может сжечь телесную оболочку… Сожги.

Наньгун Сы уже обо всем догадался, но сама эта мысль слишком потрясла его, чтобы он мог принять ее. Во рту пересохло, но он все же нашел в себе силы спросить:

— Что сжечь?

— Меня! — вдруг, придя в ярость, громко крикнул Наньгун Чанъин.

— Великий глава!

— Не позволь моему мертвому телу… делать… те вещи, что я... больше всего… ненавидел при жизни!

Стройный и изящный, как молодой бамбук, с развевающимися на холодном ветру длинными рукавами похоронных одежд, Наньгун Чанъин с достоинством расправил плечи и, спустя сотни лет после смерти, произнес свое последнее слово:

— Сожги.

Глава 215. Гора Цзяо. Оскверненное бренное тело предано огню

За тысячи лет в мире совершенствующихся было немало выдающихся личностей, но верхние строчки в «Списке великих бессмертных правителей» занимало лишь десять человек, и Наньгун Чанъин был в их числе.

В прошлом Мо Жань никак не мог с этим согласиться. После того, как Мо Вэйюй одним мизинцем раздавил все семьдесят два города Жуфэн, он искренне считал, что эта обитель совершенствующихся скрывает лишь тысячи никчемных ничтожеств, которые начинают вопить от боли еще до того, как нож коснется их шеи, и молить о пощаде, едва завидев обнаженный меч.

Как в прошлой жизни верно сказала Е Ванси перед своей смертью: «В семидесяти городах Жуфэн не нашлось ни одного мужчины».

В глазах Мо Жаня Духовная школа Жуфэн была похожа на блюдо сыпучего песка[215.1], поэтому ему было непонятно, как может Наньгун Чанъин, насыпавший это блюдо, считаться выдающимся человеком?

Залитое кровью, в мгновение ока разрушенное до основания, великое наследие, что веками передавалось от предков потомкам, повсюду трупы и вороны, клюющие кишки из распоротых животов убитых. Именно такую картину видел Наступающий на бессмертных Император, поднимаясь по лестнице, ведущей к Залу Сяньсянь. На его лице не отразилось ни единой эмоции, когда он одной ногой распахнул дверь этого музея славы и почитания деяний великих предков ордена Жуфэн…

Скрытый длинным черным плащом с капюшоном, император быстро прошел по длинной галерее с портретами бывших глав и выдающихся старейшин ордена Жуфэн и, наконец, остановился в конце Зала Сяньсянь.

Объемный капюшон плаща скрывал половину его лица, так что, даже когда Наступающий на бессмертных Император поднял голову, можно было разглядеть лишь его высокомерно приподнятый бледный подбородок. С видом завоевателя он смерил надменным взглядом изваяние, которое размерами превышало рост обычного человека.

Естественно, статуя столь почитаемого героя была целиком вырезана из белого нефрита и украшена драгоценными духовными камнями. Это было изваяние юного заклинателя в свободной одежде с широкими рукавами, который оседлав ветер и облака, уверенно натягивал лук. Создавший это изваяние скульптор, должно быть, был гениальным мастером, вложившим в это творение всю душу, тщательно проработав каждую деталь. Так, чтобы статуя казалась более живой, он использовал черный кварц для воссоздания глазных яблок и измельченный горный хрусталь для украшения одежды и головного убора. В кроваво-алых лучах утренней зари, проникающих в зал через потолочное окно позади статуи, казалось, что это купающийся в духовном сиянии небожитель, изгнанный с Девятых Небес в бренный мир.

На той половине лица Наступающего на бессмертных Императора, что была видна из-под капюшона, вдруг расцвела широкая белозубая улыбка, породившая медово-сладкие ямочки на щеках.

Приведя в порядок свою одежду, он с достоинством отвесил статуе приветственный поклон, после чего, подняв свое красивое лицо, все с той же широкой улыбкой сказал:

— Давно хотел познакомиться с вами, почтенный бессмертный Наньгун.

Конечно, статуя не могла ответить ему, лишь в лучах солнца блеснула пара черных глаз из кварца, словно каменный Наньгун в самом деле пристально разглядывал нежданного посетителя.

Наступающему на бессмертных Императору и правда было очень скучно, а сейчас, когда никто не видел его, он мог в свое удовольствие разыграть для самого себя это маленькое представление.

— Этот младший Мо Вэйюй сегодня имеет честь нанести вам визит. Почтенный бессмертный Наньгун, а вы и правда хорошо сохранились.