Хаски и его учитель белый кот. Том III

К этому времени подобное мнение сложилось не только у Сюэ Чжэнъюна, но и у большинства заклинателей, наблюдавших за сражением предка и потомка из-за магического барьера.

Всем последователям Духовной школы Жуфэн, достигшим высокого уровня духовного совершенствования, перед погребением плотно завязывали глаза заговоренной шелковой повязкой, тем самым лишая их возможности в полной мере воспользоваться своими духовными силами. Неужели это действительно только для того, чтобы они «верхом на журавле отправляясь в заоблачную даль, видели перед собой лишь благословенные облака»?

Возможно ли, что Наньгун Чанъин был так талантлив и прозорлив, что смог предугадать, как будут развиваться события в бесконечно меняющемся море людского бытия через многие сотни лет?

Выходит, уже на этапе основания Духовной школы Жуфэн он думал о ее закате и последнем дне. Тогда этот обычай завязывать заговоренной лентой глаза каждому похороненному последователю был введен им для того, чтобы в будущем помешать восставшим из мертвых погребенным героям использовать всю свою боевую мощь и сеять смерть и хаос в людском мире.

По этой же причине сопровождавшее его на протяжении всей жизни непревзойденное божественное оружие не было захоронено с ним, и сейчас у него в руках был лишь обычный длинный меч.

Не поэтому ли перед смертью он сам перерезал себе меридианы на левой руке, чтобы, если когда-нибудь найдется какой-нибудь беспринципный и бесчестный последователь, который, используя его мертвое тело, решит посеять кровавую бурю в мире людей, ему не удалось бы использовать всю его боевую мощь.

Однако, правда это или нет, уже не узнать.

Спустя десяток атак, каждая из которых была свирепее предыдущей, Наньгун Сы вдруг заметил, что Великий глава, чуть нахмурившись, пробормотал:

— Наньгун… Сы… седьмой потомок…

За магическим барьером Мо Жань внимательно следил за каждым движением Наньгун Чанъина. Взгляд бывшего Наступающего на бессмертных Императора несколько отличался от того, как видели этот бой прочие наблюдавшие за поединком приличные люди. Так он сразу заметил то, что те, кто никогда не играл на доске Вэйци Чжэньлун, вряд ли смогли бы быстро обнаружить.

С точки зрения Мо Жаня, этот используемый как оружие труп разительно отличался от всех прочих. Было похоже, что он постоянно вел внутреннюю борьбу с хозяином партии, изо всех сил пытаясь вернуть себе свое сознание и контроль над телом.

Это было тем, что изначально вызывало у Мо Жаня особое беспокойство. Техника Вэйци Чжэньлун являлась одной из величайших запретных техник, однако в этом мире нет ничего идеального. Основным изъяном Вэйци Чжэньлун было то, что в силу разных причин игрок не всегда мог удержать под контролем свои шашки. Так, столкнувшись с человеком, имеющим сильную волю, ему нужно было постоянно подавлять сопротивление объекта, непрерывно направляя на контролирующую тело шашку свои духовные силы.

Однако если игрок исчерпает свои духовные силы, камни Чжэньлун могут не только выйти из-под его контроля, но и обратиться против него самого. Вот почему в прошлом многие из тех, кто пробовал практиковать Вэйци Чжэньлун часто внезапно заболевали и умирали от неизлечимых болезней или от того, что духовная энергия в их шести основных меридианах начинала циркулировать в обратном направлении.

На лице Мо Жаня вспыхнул лихорадочный румянец. Его взгляд неотрывно следовал за каждым движением Наньгун Чанъина и, исходя из того, что предстало перед его глазами, теперь он мог почти наверняка утверждать, что Сюй Шуанлинь не мог полностью контролировать Наньгун Чанъина.

Бац!

Глухой звук удара заставил все пять пальцев Мо Жаня, упирающихся в магический барьер, сжаться так, что на тыльной стороне проступили вены.

Разница в силе этих двоих все еще слишком велика.

Наблюдавшим за поединком людям к этому моменту уже стало ясно: даже лишив себя ведущей руки, Наньгун Чанъин остался непревзойденным мастером меча. Пусть и с выдернутыми когтями и клыками, это бездушное мертвое тело все еще могло сражаться наравне с такими молодыми героями, как Мэй Ханьсюэ или Сюэ Мэн.

Одолеть такого великого героя, пожалуй, было по силам только главам школ или выдающимся мастерам под их началом.

Однако никто из них не мог разрушить магический барьер. Это территория рода Наньгун, и если кто-то посмеет безрассудно вломиться туда, то наверняка пробудит злой дух горы Цзяо, чем не только никому не поможет, а, скорее, окажет медвежью услугу.

Это была междоусобная война внутри рода Наньгун, в которую никто не мог вмешаться.

Если бы Наньгун Сы не был ранен, истощен и вымотан, то, возможно, ему удалось бы сражаться на равных с этим искалеченным старым трупом, но его силы были на исходе, а старые повреждения давали о себе знать. Когда на него обрушился очередной сильный удар, Наньгун Сы потянул за ошейник Наобайцзиня, чтобы увернуться, но в этот момент рана на его ладони опять раскрылась. От боли его сознание помутилось и всего на мгновение он потерял контроль над своим телом.