Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

Наконец, он собрался и, остервенело вытерев слезы с заплаканного лица, голосом, срывающимся от душивших его слез, сказал:

— Учитель, пока вас нет, я брошу все силы на то, чтобы мастерски овладеть своим мечом, и на собрании на горе Линшань не посрамлю ваше имя. Когда проснетесь, то увидите, что я занял достойное место в списке лучших. У моего учителя не может быть бездарных учеников.

Сюэ Чжэнъюн подошел и похлопал его по плечу, но Сюэ Мэн не вцепился в него в поисках поддержки, как это было всегда, а вытер слезы и, насупившись, отвернулся. В глазах Учителя он больше не хотел выглядеть маленьким мальчиком, вечно прячущимся за отца.

Когда подошла очередь Ши Мэя, его глаза тоже увлажнились. Какое-то время он просто молча смотрел на Чу Ваньнина, а затем, так ничего и не сказав, отступил в сторону.

После того, как он ушел, в гроб аккуратно положили бледно-розовый цветок яблони. Рука, что принесла сюда этот цветок все еще выглядела по-юношески худой, но была уже довольно пропорциональной и красивой.

Мо Жань стоял у гроба. Ветер, принесший с озера сладкий аромат цветущих лотосов, немного растрепал волосы Чу Ваньнина, и Мо Жань поднял руку, чтобы убрать их с его лица.

Он прикусил губу, словно силясь что-то сказать, но не находя нужных слов. В конце концов его хватило только на то, чтобы тихо и хрипло выдохнуть:

— Я подожду.

Но чего именно он подождет?

Он сам не мог сказать точно. Изначально Мо Жань собирался сказать «я подожду, пока ты проснешься», но этого было недостаточно, чтобы выразить чувства, переполняющие его сердце. Казалось, будто внутри него кипит раскаленная лава, которая, не имея иного выхода, с каждым ударом сердца вливалась в его вены, заставляя содрогаться от боли и страха.

Ему казалось, что однажды, когда его сердце не выдержит и лопнет, лава вырвется наружу, и он станет лишь горсткой пепла, дрейфующей над этим бушующим морем огня.

К сожалению, он так и не смог понять, природы этого обжигающего чувства.

Поэтому просто сказал: «я подожду».

А потом Павильон Алого Лотоса был полностью закрыт от внешнего мира.

Огромный магический барьер, похожий на тот, что веками разделял Царства мертвых и живых, на пять лет отрезал его от мира.

С тех пор никто больше не мог наслаждаться здесь сладким ароматом цветущих лотосов в летний полдень или зимнею порою любоваться на то, как тихо падает снег на озерную гладь.

Уныло шелестели листья бамбука, с отцветающих яблонь дождем осыпались лепестки. От Павильона Алого Лотоса до горных ворот[120.4] ученики Пика Сышэн преклонили колени, а вместе с ними и Мо Жань, Сюэ Мэн и Ши Мэй опустились на землю на берегу бесконечной горной реки.

Зычный голос Сюэ Чжэнъюна потряс гору от основания до самых небес[120.5]:

— Отдайте долг уважения, Старейшина Юйхэн отправился в уединение!

Все ученики опустили головы и напутствовали:

— С уважением провожаем старейшину Юйхэна в уединение.

Голоса тысяч людей слились в единый поток и взмыли ввысь к облакам, что укрывали горные вершины Пика Сышэн. Им вторили хриплые крики встревоженных воронов, сидящих на верхушках деревьев, но не смеющих подняться. Эхо человеческих голосов, похожее на громовой раскат, прокатилось по кромке облаков, достигнув небесного свода.

— С уважением провожаю Учителя в уединение, — тихо повторил Мо Жань.

Прозвучал раскатистый удар колокола.

Впереди было пять лет ожидания.

После затворения Юйхэна все три его ученика, не пожелавшие даже на время принять наставничество других старейшин, продолжили усердно практиковаться.

Приняв во внимание природные данные[120.6] и выбранный путь совершенствования духа[120.7], Ши Мэй и Сюэ Мэн не стали покидать Пик, а Мо Жань решил, что настало время посмотреть мир.

Он сделал подобный выбор не только потому, что этот метод обучения в его случае был самым эффективным, но и по причине того, что хотел, чтобы эта его вторая жизнь сложилась совсем иначе, чем первая. Учитывая, что сам он на этот раз полностью принял сторону Чу Ваньнина, его беспокоил только поддельный Гоучэнь.

Мо Жань предполагал, что прячущийся за кулисами кукловод, как и он сам, переродился. В конце концов, этот человек уже на девяносто процентов освоил Вэйци Чжэньлун. В прошлой жизни до самой смерти Мо Жаня кроме него в мире не было никого, кто в совершенстве владел бы этой запретной техникой.

Понимая, что это не его стезя, он не стал пытаться самостоятельно выяснить личность этого человека. После битвы в Цайде заклинатели всего мира выслеживали его и только и ждали, когда этот хитрый ублюдок высунет из норы свой лисий хвост, так что его вмешательство в данном случае было бы излишним.

Мо Жань знал, что он не слишком-то умен, но природа щедро наделила его огромным запасом духовной энергии и поразительным талантом к самосовершенствованию. В будущем ему предстояло вступить в битву с очень серьезным противником, поэтому ему было нужно как можно скорее повысить свой уровень совершенствования и стать таким же непревзойденным по духовной мощи заклинателем, каким он был в прошлой жизни.

Вот только тогда Мо Жань был разрушителем.