Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

Как загнанный зверек Мо Жань бросился к валяющейся в грязи женщине:

— Мама! Мама! —кричал он, крепко вцепившись в ее тело своими маленькими ручками.

Безродное[110.8] дитя обнимало свою мать-простолюдинку[110.9].

Так ничтожные букашки[110.10] хватаются за соломинку[110.11]. Так брошенное в воду после жертвенного обряда соломенное чучело[110.12] цепляется за ряску[110.13], чтобы избежать стремительного течения.

Когда танцовщица увидела его, в ее глазах отразились удивление и паника. Только что она была слабой и сломленной женщиной, но стоило ей увидеть сына, как в ней проснулась мать, и она тут же перестала плакать. Жизнь их и без этого была тяжела. Каждый день она засыпала в аду, а просыпалась в чистилище, но она не хотела, чтобы ее ребенок видел ее слабой и беспомощной.

На лице матери еще не высохли слезы, а она уже лучезарно улыбнулась своему малышу.

— Ай-яй-яй, посмотри-ка на себя, почему ты здесь? С мамой ничего не случилось, это просто маленькая царапина… Вот, смотри…

Она взяла его маленькую ручку и положила в мокрую ладошку с таким трудом заработанную медную монетку.

Мо Жань протестующе затряс головой. Крохотное грязное личико было мокрым от слез.

— Этого хватит, чтобы купить лепешку… иди, купи ее и возвращайся. Мама подождет тебя, и мы пойдем домой.

Домой?

Но где этот дом?

Этот полуразрушенный сарай для дров?

Они спали там уже несколько дней, после того как их выгнали из загона для овец…

У Мо Жаня перехватило дыхание, в глазах вспыхнуло неукротимое пламя, и он сказал:

— Мама, ты посиди и подожди немного.

— Куда ты собрался?.. Не безобразничай...

Мо Жань подобрал с земли нож и звонким ясным голосом громко закричал, привлекая людей, которые уже начали расходиться:

— Господа! Дядюшки и тетушки, барышни и молодые герои, пожалуйста не расходитесь! Для вас мы покажем еще один уникальный трюк! Не проходите мимо, уважаемые, оцените сами…

Хотя он был еще совсем мал, его духовный потенциал был очень высок. Хотя Мо Жань никогда его не культивировал, его способности были выше, чем у обычных людей, к которым природа не была так щедра.

Мо Жань взял в руку нож, сосредоточился, зажал острие в ладони, а потом с криком сломал его на две части и бросил их на землю перед собой.

Собравшиеся вокруг зеваки были поражены. Даже несколько даосов, затесавшихся в толпе, выказали изумление:

— А неплохо для такого малыша!

— Давай еще раз!

На этот раз Мо Жань взял в руки два ножа и тем же способом расколол оба лезвия.

— Отлично! – кто-то в толпе захлопал.

— А давай три!

Когда Мо Жань взял три ножа, толпа возбужденно загомонила. Но чем больше было ножей, тем тяжелее было их сломать.

— Дядюшки и старшие сестрицы, поощрите меня немного и я прибавлю еще ножей.

Этим людям нужно было зрелище, они принялись доставать самые мелкие медные монеты и бросать их на землю перед ним.

И ради этих медных монет Мо Жань сжал еще нож и еще один, и так до тех пор пока своими изрезанными ладонями он уже не мог переломить их. Наевшись падали, стервятники взмахнули своими черными как смоль крыльям и разлетелись.

Мо Жань бережно собрал с земли все медяки, и, усердно очистив их от грязи, протянул своей заплаканной матери.

— Мама, тут хватит тебе на лекарство, —малыш улыбнулся.

Женщина больше не могла сдерживать слезы: неудержимым потоком они текли по ее щекам.

— Сынок… — срывающимся голосом прошептала она, — ты такой добрый мальчик… Дай маме посмотреть на твою руку…

— Я в порядке... — его чистая сияющая улыбка обожгла сердце матери. Она заключила его в объятия и разрыдалась:

— Твоя мама действительно бездарная. Так плохо забочусь о тебе… Ты еще совсем малыш, но из-за меня вынужден терпеть унижения и страдать...

— Это не важно, – прошептал Мо Жань, согревшись в теплых материнских объятиях. — Мама, когда ты со мной, я не страдаю... Когда вырасту, я сделаю так, чтобы ты жила хорошо и каждый наш день будет как праздник.

Женщина улыбнулась и смахнула слезинки, спрятавшиеся в уголках глаз:

— Не так уж и важно, что наша жизнь не похожа на праздник. Сынок, пока ты растешь в безопасности и добром здравии, этого достаточно… достаточно для меня.

Мо Жань кивнул, а потом мягко отстранился и сказал:

— Мама, когда я вырасту, больше никто и никогда не посмеет тебя обидеть. Никто не посмеет притеснять и обманывать тебя. И я заставлю всех этих людей извинился перед тобой, а если откажутся, тогда пусть тоже танцуют на ножах. Я...

— Глупыш, разве можно так думать, – добрая женщина, которая не умела таить зло, погладила его по голове и пробормотала. — Не нужно так думать. Ты не должен ненавидеть людей. Мама хочет, чтобы ты рос добрым мальчиком. Пообещай маме, что вырастешь хорошим человеком, хорошо?

В то время Мо Жань был как нежный зеленый саженец, только-только пробившийся из-под земли. Не нужно было много усилий, чтобы склонить его в любом направлении. Его невежественная, но от природы добросердечная мать зажгла для него путеводную звезду, в надежде направить своего сына по верному пути, и малыш, немного подумав, решительно и серьезно пообещал: