Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

Во рту возлюбленного его не поддающийся контролю половой орган увеличился в размерах и сильно затвердел. В своих максимальных габаритах с отчетливо проступившими вздувшимися венами он выглядел чрезвычайно устрашающе, агрессивно и опасно.

Чу Ваньнин не мог полностью взять в рот такую огромную вещь, но все же, подражая Мо Жаню, он предпринял отчаянную попытку сделать как он и, дрожа всем телом от стыда, усердно лизал и посасывал ствол, поднимаясь все выше. Постепенно вожделение согрело его грудь и он, старательно лаская огромную головку, начал забирать все глубже. Когда на полпути член Мо Жаня уперся ему в горло, от прикосновения горячей плоти с рыбным запахом у него возникли неконтролируемые рвотные позывы.

При виде его стараний сердце Мо Жаня сжалось от любви и жалости, и он попытался отговорить Чу Ваньнина:

— Золотце, не надо, если даже…

Осекшись на полуслове, он не смог сдержать глухого стона.

Из-за своего упрямства Чу Ваньнин никогда не сдавался и даже в постели оставался верным себе. Он начал медленно раскачиваться, посасывая его член и постепенно втягивая его… Мо Жаня нельзя было назвать скорострелом. Даже во времена Наступающего на бессмертных Императора, когда множество мужчин и женщин всеми возможными способами пытались ублажить его, он все равно не чувствовал какого-то особого волнения.

Но лежащий между его бедрами Чу Ваньнин, который неумело целовал и сосал его член...

Все померкло перед его глазами, непроглядная мгла внезапно расцветилась всеми цветами радуги, а потом его накрыло туманной пеленой дождя.

Это было слишком возбуждающе.

Не в силах сдержаться, Мо Жань запрокинул голову и, тяжело дыша, запустил пальцы в длинные волосы Чу Ваньнина, подбадривая его низкими сексуальными стонами.

Его Ваньнин, его Учитель…

Юйхэн Ночного Неба, бессмертный Бэйдоу...

Самый прекрасный мужчина на свете…

Недосягаемо чистый Чу Ваньнин сам захотел сделать для него такое.

Без афродизиаков и принуждения…

Сам, по доброй воле…

Глаза Мо Жаня увлажнились, ресницы слегка задрожали.

Это была самая сладкая его мечта.

Мастером в этом деле Чу Ваньнин, конечно, не был, правильно выбрать скорость и силу не мог, еще и с зубами был не очень аккуратен, так что время от времени причинял ему боль, однако Мо Жань вмиг потерял голову, ведь его Ваньнин так искренне пытался доставить ему удовольствие. Когда же он, наконец, достиг оргазма, горячие слезы бесконтрольно полились из его глаз.

Он обнял Чу Ваньнина, крепко прижал к себе, и, не в силах сдержаться, набросился на него с поцелуями, почти физически ощущая, как болит его душа и в то же время, как ей невыносимо тепло и хорошо.

— Ваньнин… — шептал он ему на ухо снова и снова, — Ваньнин…

Влажные от вожделения черные глаза Чу Ваньнина взглянули на него, и тут же смущенно скрылись за веерами ресниц. Потребовалось время, чтобы он смог найти в себе силы хрипло прошептать:

— Тебе понравилось?

Этот мягкий вопрос острой иглой вошел в его кровь и плоть.

Какая глубокая и нестерпимая боль.

Мо Жань еще крепче обнял его и медленно ответил:

— Понравилось.

Уши Чу Ваньнина покраснели еще сильнее. Получив одобрение, он больше не проронил ни слова.

Продолжая без остановки гладить его волосы, Мо Жань прошептал:

— Просто ты мне нравишься… ты мне нравишься больше всего и всех… Ваньнин.

В этом мире никто не может быть лучше тебя и сравниться с тобой.

Кроме тебя, никто не сможет тронуть мое сердце.

Учитель.

Я так сильно люблю тебя.

Глава 210. Учитель может подарить платок только мне

Когда поздно ночью Чу Ваньнин проснулся, Мо Жань уже встал. Аккуратно одетый, он сидел за столом перед одиноко горящим в ночи огоньком[210.1], низко опустив голову, и возился с кучей каких-то вещей.

Прежнее волнение и страхи поблекли и растворились в рассеянном свете и послевкусии телесных удовольствий. Разомлевший Чу Ваньнин какое-то время лениво смотрел на Мо Жаня, прежде чем спросил:

— Что ты делаешь?

— Учитель проснулся? Свет слишком яркий…

— Нет, — прервал его оправдания Чу Ваньнин и снова спросил, — что ты делаешь?

Мо Жань поджал губы и немного смущенно улыбнулся.

Чу Ваньнин набросил на себя халат и босиком подошел к нему, чтобы посмотреть, что там. На столе перед Мо Жанем лежал его собственный платок с вышитыми цветами яблони и еще три белых платка, на которых Мо Жань вышивал похожий орнамент, то и дело сверяясь с оригиналом.

— Ты платки вышиваешь?

— …Я думал, что Учитель вышьет платок только для меня, — воткнув иголку в вышивание, другой рукой Мо Жань обнял Чу Ваньнина за талию и, притянув к себе, поцеловал его в грудь.

Под сердцем у Чу Ваньнина был шрам.

Учитель никогда не рассказывал, как получил этот шрам, а Мо Жань особо и не расспрашивал, но в моменты особой близости он подсознательно тянулся поцеловать именно это место.

— Платки для остальных я вышью сам, — решительно сказал Мо Жань, — в любом случае они даже не поймут, кто именно это сделал… — после этого он взял тот платок, который был почти закончен, и со смехом спросил, — посмотри на эту вышивку, Учитель, разве она не похожа на твою?