Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

Выходит, все те его порочные сны на самом деле не имеют ничего общего с реальностью. Щеки Чу Ваньнина вспыхнули от стыда. Если подумать, разве такое вообще возможно?..

Разве мог бы он сам встать на колени и выдерживать подобное жестокое вторжение? Разве мог бы по своей воле принять в себя такой член и после этого, словно охваченное похотью животное, еще и бесстыже подмахивать и стонать, умоляя трахнуть его еще жестче, сильнее и глубже?

Как можно при этом чувствовать удовольствие? Как можно от такого вторжения кончить?..

Как это возможно?!

Чем больше он об этом думал, тем более нереальным, унизительным и обидным все это ему казалось, вплоть до того, что в душе его родилось презрение к самому себе. К счастью, Мо Жань не дал ему времени на самоуничижение.

Обхватившая сразу два члена большая ладонь прекрасно знала, что нужно делать, чтобы удовлетворить их обоих.

Возбуждение постепенно нарастало, вены на шее вздулись, тело дрожало, словно в лихорадке. В конце концов, Чу Ваньнин не выдержал и стон удовольствия почти сорвался с его губ.

— Не кричи. Сквозь туман не видно лиц, но голоса хорошо слышны, — Мо Жань поспешил зажать ему рот и нос незанятой рукой.

Он так крепко зажимал ему рот, что в этом горячем тумане Чу Ваньнин оказался на грани смерти от сильнейшего приступа удушья. Его руки были все еще скованы наполовину снятым одеянием, рот жестко заткнут, а член полностью во власти Мо Жаня. Неожиданно для себя Чу Ваньнин испытал болезненное, но невероятно сильное возбуждение от ощущения собственной беспомощности.

— Ох…

Но все же это давление оказалось слишком мучительным, и очень скоро в уголках глаз у него выступили слезы.

Он был похож на погибающего журавля, когда откинувшись назад, запрокинул голову, обнажив тонкую белую шею, и беспомощно замотал головой… словно на самом деле приготовился умереть. Но Мо Жань не собирался выпускать его из своих рук и, воспользовавшись ситуацией, начал жадно целовать и покусывать его шею и кадык. Только после этого, подняв взгляд, он увидел полное страдания выражение лица Чу Ваньнина и его болезненно нахмуренные брови, напоминающие об умирающем мученике перед вознесением.

— Учитель… — пробормотал он, и не в силах устоять, убрал руку, прикрывающую рот Чу Ваньнина, но только чтобы впиться в его губы яростным поцелуем.

Будоражащие предательские звуки поглотил рокот водопада.

Мо Жань целовал Чу Ваньнина так долго и неистово, что тот начал задыхаться от нехватки воздуха, губы его распухли, а взгляд затуманился.

Мо Жань крепко обнял его и зарылся лицом в его шею. Скрытые от чужих глаз туманом горячего источника, они долго потакали своим тайным желаниям, и когда, задыхающиеся и мокрые от пота, наконец, подошли к финалу, переплетясь шеями, словно пара совокупляющихся диких животных, они сожалели лишь о том, что не могут стать еще ближе, слиться в единое целое, став плотью и кровью друг друга.

— Не надо… я правда не хочу… — даже в этот момент дрожащий от страха и наслаждения Чу Ваньнин продолжал сопротивляться собственным желаниям. — Не делай этого больше, я не буду…

Стоило Мо Жаню услышать тихое бормотание Чу Ваньнина, его глаза еще больше потемнели. Он нежно поцеловал его в щеку и, с трудом справившись со сбившимся дыханием, хрипло прошептал:

— Золотце, подожди немного, давай вместе…

Он начал наращивать скорость, все быстрее работая рукой, и Чу Ваньнин принялся неосознанно двигать бедрами, подстраиваясь под заданный Мо Жанем темп. Очень скоро эти двое просто перестали думать о чем-то, кроме друг друга и насущной потребности выплеснуть сжигающие их страсть и любовь.

— А… Ах…

Удовольствие от разрядки оказалось слишком острым, а может дело было в магии купальни Мяоинь[196.10], но во время оргазма совершенно потерявшийся в наслаждении Чу Ваньнин не смог сдержаться и хрипло ахнул, напрочь забыв понизить голос.

Оба они тяжело дышали. Грубость и ласка, грязь и чистота — все смешалось и стерлось сейчас, когда в глазах отражалось лишь лицо другого человека, то самое, одно-единственное лицо… Еще один поцелуй, затянувшийся и влажный, как легкая рябь на воде от только что пережитой кульминации.

— Ты так обильно кончил… — пробормотал Мо Жань хриплым от похоти голосом. Его глаза потемнели. Показав руку, наполненную их любовными соками, он наклонился и вытер ее о живот Чу Ваньнина, после чего неспешно прошелся ладонью по каменным мышцам идеального пресса и размазал остатки по напряженной груди.

Из-за пережитого оргазма и нервного перенапряжения Чу Ваньнин продолжал трястись как осиновый лист на ветру и, к сожалению, как бы он ни пытался взять себя в руки, ему никак не удавалось унять эту дрожь. Нежно удерживая его в своих объятиях, Мо Жань ласково погладил его по спине и прошептал ему на ухо:

— Ведь хорошо было?

— …

— В следующий раз… если ты будешь готов… — прильнув к Чу Ваньнину влажным от пота телом, Мо Жань поцеловал его, — мы сделаем это по-настоящему, ладно?