Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

Он только чувствовал, как огромное мощное тело Мо Жаня давит на него, мозолистые руки ласкают его талию и спину. Не выдержав этой сладкой муки, он невольно выгнулся всем телом, прильнув к обнаженной обжигающе горячей груди… Мо Жань уже давно избавился от одежды и теперь, прижавшись к его пышущему жаром торсу, Чу Ваньнин чувствовал себя железом, плавящимся в раскаленном горне.

Их сплетенные разгоряченные влажные от дождя и пота тела терлись друг о друга, так что теперь они могли каждым сантиметром кожи чувствовать обоюдное желание. Иссушенное страстной жаждой дыхание двух мужчин с каждой секундой становилось все более хриплым и тяжелым.

На самом деле какими бы страстными и глубокими ни были их поцелуи, они не могли утолить охватившую их жажду.

Голова Чу Ваньнина начала кружиться, перед глазами вдруг стали появляться нечеткие фрагменты сцен с переплетенными телами, дрожащими от слабости ногами, ярко-красными занавесями и простынями…

Внезапно он со всей ясностью осознал, что это сцена из его сна.

В этом видении Мо Жань, вцепившись в его талию, яростно вбивался в его тело. С неприлично громким звуком бедра этого Мо Жаня ударялись о его ягодицы, безжалостно разрывая тело, в попытке проникнуть как можно глубже в его нутро. Хотя молодой человек в его видении был так же красив, как и настоящий Мо Жань, у него были повадки дикого зверя и глаза атакующего жертву хищника.

Чу Ваньнин не мог понять, почему его подсознание подбросило ему это видение именно сейчас. Может быть, представлять себе что-то подобное в моменты сильнейшего сексуального возбуждения — это нормально и естественно для человеческой природы?

Но Мо Жань ничего не знал о его грешных мыслях. Он был уверен, что Чу Ваньнин не просто ничего не знает о плотских отношениях между мужчинами и женщинами, но и совершенно не представляет, что значит заниматься с кем-то любовью. Он боялся напугать и причинить ему боль в его первый раз, поэтому не спешил переходить от прелюдии к более решительным действиям. В этой жизни он не хотел, чтобы любимый человек терпел какое-то неудобство и пострадал от его необузданной страсти.

Чем больше они переплетались друг с другом, тем сильнее и невыносимее становилось желание Чу Ваньнина. Не в силах терпеть эту пытку, он одной рукой вцепился в Мо Жаня, а другой — в сбитые простыни. Ему хотелось опустить руку вниз и приласкать себя, чтобы хотя бы немного облегчить собственные страдания. От осознания этого его лицо залил стыдливый румянец. Нет, он совершенно точно не мог позволить себе делать такие постыдные вещи на глазах у любимого человека.

Но тот самый разгоряченный орган внизу его тела настолько увеличился, что теперь самым непристойным образом выпирал из его исподнего.

Чу Ваньнин с отчаянием осознал, что своими безуспешными попытками любой ценой сохранить лицо, причиняет себе лишь еще большие страдания.

Он хотел, страстно желал и жаждал прямо сейчас выплеснуться и получить облегчение, но исключительно из упрямства продолжал бороться с собой. Постепенно глаза феникса начали затуманиваться, а разум помутился...

Он перестал что-то понимать и о чем-то думать, бездумно отдавшись на волю собственных чувственных ощущений...

На самом деле Чу Ваньнин точно знал, как именно двое мужчин могут доставить друг другу удовольствие в постели. Его сердце переполняли любовь и желание, ведь он в самом деле любил этого мужчину и был готов пойти до конца, вместе с ним погрузившись в это бушующее море страстей и чувственных удовольствий.

Вдруг перед его глазами вновь задрожала размытая иллюзия.

Странно... почему это Пик Сышэн... Зал Даньсинь…

Лишь только эта мысль промелькнула в его голове, как его тут же затянуло в водоворот нового видения.

Чу Ваньнин увидел Мо Жаня, сидящего на большом троне на том месте, где раньше стояло кресло принимавшего высоких гостей главы ордена. Сам он сидел прямо на Мо Жане, лицом к лицу, и был совершенно нагим. Несмотря на то, что он был самым постыдным образом обнажен, одежда Мо Жаня была почти в идеальном порядке, за исключением приспущенных штанов, но даже так его срамное место было прикрыто ногами самого Чу Ваньнина.

Не сводя с него немигающего взгляда, Мо Жань еще глубже вошел в него и развязно подвигал бедрами.

— Приятно[188.4]? — насмешливо спросил он.

Кажется, в этот момент, как будто страдая от сильной боли, он затряс головой.

Не обращая внимания на его стиснутые зубы, Мо Жань просунул палец ему в рот, силой пытаясь вырвать из него стон.

— Покричи! Кричи, я сказал!

Но он продолжал упорствовать, и из его горла вырвался лишь приглушенный всхлип.

Мо Жань перестал играть с ним и, обхватив его за талию, не сдерживаясь, насадил на себя до основания. После этого безжалостные руки неспешно соскользнули на ягодицы Чу Ваньнина и яростно сжали их до красных пятен.

— Кричи! — хриплым от ярости голосом приказал он.

— Нет...