Мо Жань широко улыбнулся, отчего милые ямочки на щеках стали еще глубже, смущенно почесал затылок и снова присел на корточки:
— Спасаю… спасаю этого дождевого червя.
Чу Ваньнин опустил глаза, и его взгляд тут же упал на руку Мо Жаня, сжимающую мокрую ветку, которую тот, должно быть, только что поднял с земли. Присмотревшись внимательнее, он и правда заметил на каменных ступенях неуклюже пытающегося уползти полуживого дождевого червя.
— Когда дождь закончится, выбравшиеся на каменную дорожку черви высохнут и погибнут, — немного смущенно пояснил Мо Жань, — поэтому я хочу вернуть их всех на траву.
Все так же сухо Чу Ваньнин спросил:
— При помощи ветки?
— ...Ну да.
Заметив его холодность, Мо Жань испугался, что старейшина Юйхэн, сделав неверные выводы, начнет презирать его и поспешил пояснить:
— На самом деле я не боюсь брать их руками, но в детстве мама сказала мне, что дождевых червей нельзя трогать, иначе их кожа начнет гнить...
Чу Ваньнин покачал головой:
— Я говорю не об этом.
Сказав это, он немного поднял руку, слегка пошевелил пальцами, и из щели между длинными каменными ступенями показалась тоненькая золотая ивовая ветвь, которая аккуратно обвилась вокруг лежащего в луже дождевого червя и перенесла его в траву поблизости. Широко открыв глаза, Мо Жань искренне изумился:
— Что это?
— Тяньвэнь.
— Что такое Тяньвэнь?
Бросив на него один короткий взгляд, Чу Ваньнин пояснил:
— Это мое оружие.
Мо Жань удивился еще больше:
— Оружие старейшины... такое... такое...
— Такое маленькое? — договорил за него Чу Ваньнин.
Мо Жань смущенно хихикнул.
Холодно взглянув на него, Чу Ваньнин отряхнул рукав и холодно сказал:
— Естественно, у него есть и более свирепая форма.
— Тогда можно мне на нее посмотреть?
— Для тебя же будет лучше никогда ее не видеть.
В то время Мо Жань не понимал, что стоит за этими словами Чу Ваньнина. Повернув голову, он следил, как золотая лоза обыскивает трещины в камнях и переносит на траву всех обнаруженных дождевых червей. Постепенно в его восхищенном взгляде проявилась изрядная доля страстной жажды на грани белой зависти.
И тут Чу Ваньнин вдруг спросил его:
— Хочешь научиться?
Мо Жань остолбенел, глаза его широко распахнулись. От охватившего его волнения он потерял дар речи и, в конце концов, отчаянно закивал, выражая свое полное и безоговорочное согласие.
Взглянув на раскрасневшееся от смущения маленькое симпатичное личико, Чу Ваньнин сказал:
— Завтра после утренней медитации приходи в бамбуковую рощу за Платформой Шаньэ. Я буду ждать тебя там.
После этих слов белые шелковые туфли продолжили свой путь по мокрым каменным ступеням, а Мо Жань еще долго смотрел вслед медленно удаляющемуся силуэту под зонтом. Потребовалось время, чтобы до него, наконец, дошло, что именно сказал ему Чу Ваньнин, и в тот же миг глаза его просветлели, а на лице вспыхнул яркий румянец.
Не заботясь о лужах на земле, он тут же преклонил колени и, поклонившись до земли, с искренней радостью и нетерпением в голосе громко крикнул вслед удаляющейся фигуре в белом:
— Да, Учитель!
— ...
На этот раз Чу Ваньнин не стал ничего отрицать, хотя и согласия не выразил. Он просто остановился, постоял какое-то время, а затем, так и не обернувшись, продолжил путь. Капли дождя стучали по поверхности зонта, погружая мир вокруг в зыбкую туманную дымку.
Только когда его силуэт исчез из виду, Мо Жань поднялся с земли и сразу же заметил, что над его головой раскрылся защищающий его от ветра и дождя золотой полупрозрачный барьер с узором в виде цветов с пятью лепестками.
Чу Ваньнин помнил, как Сюэ Чжэнъюн, узнав о его решении, сначала облегченно выдохнул, а потом с любопытством поинтересовался:
— Юйхэн, почему ты согласился принять его?
В тот момент он сидел на своем почетном месте старейшины на Платформе Шаньэ и держал в руке бумажный зонтик, полученный от Мо Жаня. Повертев в длинных пальцах неудобную бамбуковую ручку зонта, он, наконец, холодно произнес:
— Хочу помочь ему спасать дождевых червей.
Леопардовые глаза Сюэ Чжэнъюна округлились, словно он и в самом деле был диким котом:
— Спасать кого?
Чу Ваньнин ничего не ответил. Он сделал вид, что внимательно рассматривает сделанные из зеленого бамбука спицы зонтика, но его губы растянулись, изобразив что-то, подозрительно напоминающее улыбку.
Как же давно это было. В мгновение ока пролетели годы.
Молодой человек, которого он тогда принял в ученики, когда-то был ребенком с кристально чистой душой. И хотя в какой-то момент он сбился с пути, но, к счастью, в конце концов, не разочаровал его: вырос честным человеком и стал уважаемым бессмертным.
Придерживая плотную ткань кончиками белых, как корень лотоса, пальцев, Чу Ваньнин продолжал разглядывать лицо спящего Мо Жаня через маленькую щелочку в пологе.
Милый юноша превратился в красивого и статного молодого человека. Со временем черты его лица стали более резкими и выразительными, в выражении глаз проявились спокойствие и сдержанность, свойственные зрелости.