Один, низко опустив голову, пил вино. Глубокие и темные как омуты, влажные глаза феникса чуть прикрыты похожими на мягкие перья черными как смоль ресницами, на бледном лице маска безразличия и скуки.
Другой, со счастливой улыбкой подперев рукой щеку, не сводил глаз с того, что пил. Словно полная луна, заглянувшая в чашу «Белых цветов груши», в его глазах отражался огонь свечей, как искрящийся на весеннем солнце белый снег танцевали в них яркие блики, отбрасываемые убранством Башни Чжунцю. Подрагивающие длинные ресницы рождали легкую рябь на этих бездонных озерах, в которых сейчас, подобно звездам на ночном небе, сияли преданность и любовь. Вот только владелец этих глаз и сам пока не знал об этом.
Ши Мэй был так шокирован увиденным, что отшатнулся и локтем случайно сбил со стола палочки для еды. Когда они с глухим звуком упали на пол, он очнулся от оцепенения и, извинившись, наклонился, чтобы их поднять.
Но под столом его ждало еще одно потрясение.
Безразличные к его внутренним терзаниям палочки для еды упали прямо рядом с сапогом Мо Жаня. Мерцая драгоценной отделкой, теперь они преспокойно лежали и ждали, когда их подберут.
Ши Мэй не привык беспокоить людей по пустякам, поэтому не стал звать слугу и просить его принести еще одни палочки для еды. Кроме того, пережив такое потрясение, даже самодостаточный человек с самым золотым характером вряд ли смог бы смириться с потерей и сохранить самообладание. Довольно часто в таких ситуациях люди действуют импульсивно, не задумываясь о последствиях.
То же можно сказать и о Ши Мэе, который по воле случая получил возможность выяснить, как много чувств в своем сердце Мо Жань оставил для него... Чуть поколебавшись, низко склонив голову, он вытянул белую нежную руку, чтобы поднять палочки, лежащие рядом с ногой Мо Жаня.
Палочки лежали очень близко и, совершенно естественно, что когда он поднимал их, Ши Мэй тыльной стороной ладони на мгновение прикоснулся к голени Мо Жаня.
Глава 133. Учитель лучший в укрощении порочных желаний[133.1] 18+
Мо Жань пригубил «Белые Цветы Груши», когда вдруг почувствовал прикосновение к своей ноге[133.2]. Он машинально хотел отодвинуться, но не успел пошевелиться, как прикосновение стало более явным, как будто что-то под столом прижалось к нему.
На какое-то время он оцепенел, не понимая, что происходит. А потом Ши Мэй вынырнул из-под стола и снова сел прямо, и он увидел, как легкий румянец возбуждения проявился на этом бледном несравненно прекрасном лице. Хотя он поджал губы и стыдливо опустил глаза, судя по всему, случившееся не было случайностью. И тут до Мо Жаня, наконец, дошло…
Вот буквально только что, это было…что?
— Кхе-кхе-кхе! — у Мо Жаня пересохло в горле, и он закашлялся.
В его сердце Ши Мэй всегда был как белый снег солнечной весной[133.3], такой же светлый, как нарождающаяся луна среди зеленых побегов ивы. Он мог только издали любоваться его красотой, но никогда не позволил бы себе никаких вольностей. Хотя он любил его так сильно, что был готов умереть за него, Мо Жань никогда бы не посмел проявить свои чувства к Ши Мэю, не говоря уж о том, чтобы воплотить их в жизнь.
Но этот чистый и невинный человек, разве только что он не…. щупал его?
Эта пугающая мысль так захватила разум Мо Жаня, что в испуге он начал трясти головой, как погремушкой. Заметив это, Чу Ваньнин нахмурился и спросил:
— Что с тобой?
— Ничего!
Ши Мэй щупал его прямо перед Учителем!.. Как такое возможно?!
Это совершенно не похоже на то, что мог бы сделать Ши Мэй...