Разве посмел бы Чу Ваньнин снова помочь ему встать? Поэтому он поспешил строго прикрикнуть:
— Ты снова стоишь на коленях! Вот сейчас я в самом деле не хочу тебя!
— …
Мо Жань замер и непонимающе захлопал глазами. И тут до него, наконец, дошло, что именно сказал Чу Ваньнин, и его глаза засияли от счастья:
— Учитель, так вы не обижаетесь на меня… Вы не сердитесь, что я не успел в назначенное время встретиться с вами? Вы…
Чу Ваньнин раздраженно перебил его:
— Я само великодушие. С чего мне быть таким мелочным?
Под влиянием нахлынувших чувств Мо Жань не смог сдержаться и попытался обнять его. Испуганный этой пылкостью Чу Ваньнин отступил и, грозно нахмурив брови, сделал ему выговор:
— Ты что творишь? Совсем стыд потерял?
— Ох, — сообразив, что только что вел себя недостойно, Мо Жань тут же начал извиняться. — Простите! Я виноват! Виноват! Я просто забылся от счастья.
Уши Чу Ваньнина вспыхнули, но тон голоса остался таким же холодным и сухим:
— Человеку уже больше двадцати, а он все еще не знает, что такое приличия.
Теперь и у Мо Жаня заалели кончики ушей:
— Я испорченный, — буркнул он себе под нос.
Это его «я плохой, я испорченный», похоже, стало мантрой Мо Жаня. Каждый раз, когда Чу Ваньнин слышал от него эти слова, он чувствовал одновременно и раздражение, и смех, и жалость, и сердечное тепло.
Чуть приподняв завесу ресниц над сияющими глазами феникса, он украдкой еще раз взглянул на Мо Жаня.
И снова убедился, что тот стал сногсшибательно красивым, стройным и высоким. Упругая кожа цвета спелой пшеницы оказалась вовсе не иллюзией горячего источника. По неизвестной причине щеки Мо Жаня раскраснелись, и весь он буквально пылал жаром, как будто внутри него горело маленькое солнце. Возможно, из-за излучаемой им жизненной силы, весь он был словно окутан туманной дымкой от испаряющейся с кожи влаги. А потом Чу Ваньнин снова увидел эти глаза, черные как смоль, яркие как звезды.
Бум!..
Чу Ваньнин ясно слышал стук своего сердца. Стоило ему прикоснуться к Мо Жаню, его пальцы словно обожгло, и этот жар все еще не угас. В горле вдруг пересохло, и, даже браня его, он не посмел вновь поднять взгляд:
— Дурак!
Неожиданно он развернулся и пошел прочь.
Следуя за ним, защитный барьер тут же увеличился в размерах. А потом Мо Жань сделал то, что обещал — погнался за Чу Ваньнином.
Чу Ваньнин опустил взгляд, не решаясь обернуться. Он точно знал, что сейчас его глаза светятся любовью и желанием, которые он больше не мог скрывать. Точно также больше не в его силах было погасить пожар, что стремительно распространялся от кончиков пальцев по всему телу.
В конце концов, он все-таки сжег[130.5] его.
Этот мужчина с легкостью смог сделать то, что пять лет назад не удалось юному Мо Жаню. Полностью завладев его сердцем, он столкнул его в море грешных желаний.
С этого дня Чу Ваньнин стал обычным человеком из плоти и крови. Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы он попался в ловушку плотских желаний и страстей[130.6]. И из этих шелковых сетей ему было уже не выбраться.
Глава 131. Учитель читает 18+
Этой ночью Чу Ваньнин лежал в своей кровати в Павильоне Алого Лотоса, ворочаясь с боку на бок, и никак не мог уснуть.
Он думал о том, как вышло, что Мо Жань вырос таким. Образцовый наставник Мо. Мо Вэйюй. Стоило закрыть глаза, перед внутренним взором появлялось это красивое мужественное лицо с ярко сияющими серьезными и ласковыми глазами, и все внутри завязывалось узлом от желания.