Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I

Предательские губы произнесли:

— Чу Ваньнин…

В голове был хаос.

— Ваньнин... Я…

Ши Мэй на мгновение замер, затем повернул голову, чтобы посмотреть на Чу Ваньнина, который застыл в дверях. Учитель только что отнес Сюэ Мэна в спальню, сходил на кухню за миской отрезвляющего супа и как раз шел по коридору, когда случайно услышал горячий шепот Мо Жаня.

Конечно, он остановился в изумлении, но быстро убедил себя в том, что ослышался.

Можно понять, почему Мо Жань мог бы назвать своего Учителя Чу Ваньнином, но что за фамильярное Ваньнин…

Как назло, память подбросила воспоминания о том утре, когда в Павильоне Алого Лотоса он проснулся в объятиях Мо Жаня. Тогда все еще погруженный в сон юноша тоже совершенно четко произнес «Ваньнин», а потом коснулся его губ поцелуем, таким же легким, как прикосновение стрекозы к озерной глади.

Неужели Мо Жань все же оставил для него маленький уголок в своем сердце?

Он тут же отбросил эту мысль, прежде чем она успела прорасти в его сердце.

Чу Ваньнин всегда гордился своей решительностью и храбростью, но когда дело касалось чувств, он мгновенно становился неуверенным в себе трусом.

— Учитель… — голос Ши Мэя звучал нерешительно, он странно посмотрел на Чу Ваньнина, потом перевел взгляд на Мо Жаня. — Вы же…

— Хм?

— Эм… На самом деле, не важно. Так как Учитель пришел, чтобы позаботиться об А-Жане, я, пожалуй, покину вас.

— Подожди, — сказал Чу Ваньнин.

— У наставника есть еще какие-то распоряжения для меня?

— Завтра ты отправишься в Персиковый Источник?

— Э?

Выражение лица Чу Ваньнин не отражало никаких эмоций. Через некоторое время он сказал:

— Иди, отдохни. Когда вы трое окажетесь вне школы, то должны заботиться друг о друге и… — он помолчал немного, а потом добавил, — возвращайтесь скорее.

Когда Ши Мэй ушел, Чу Ваньнин подошел к кровати. Его лицо ничего не выражало, когда он, приподняв бесчувственного Мо Жаня, ложка за ложкой, начал кормить его отрезвляющим супом.

Мо Жаню не понравился кислый вкус, и он выплюнул суп. Казалось, это немного отрезвило его. Он открыл глаза и все еще расфокусированным взглядом уставился на Чу Ваньнина:

— Учитель?

— Хм... Я здесь.

— Пффф! — Мо Жань сам не знал почему, но снова начал смеяться. Обворожительные ямочки на его щеках стали отчетливо видны, когда он передразнил. — Старший братец-небожитель…

Учитель Чу потерял дар речи. А Мо Жань лег на живот и заснул.

Чу Ваньнин боялся, что юноша простудится, поэтому остался сидеть рядом с кроватью, иногда поправляя сбившееся одеяло.

Снаружи старшие ученики не спешили ложиться спать. Со свойственным юному возрасту энтузиазмом они праздновали наступление Нового года. Те, кто все еще держался на ногах, собирались группами по несколько человек в комнатах общежития. Молодые люди шутили, играли в домино и демонстрировали друг другу магические навыки.

Когда водяные часы Зала Даньсинь почти опустели, сигнализируя скорое наступление момента смены лет, ученики один за другим стали выбегать из своих комнат. Громко бабахали хлопушки и петарды, в воздух взлетели фейерверки. Искрящиеся цветы расцвели в небе, соперничая яркостью со светом звезд.

Эта суматоха и оглушительный грохот разбудили Мо Жаня.

Открыв глаза, он тут же схватился за пульсирующую от тупой боли голову. Тут он и заметил сидящего у его постели Чу Ваньнина. Его красивое лицо было как всегда спокойным и невыразительным. Заметив, что Мо Жань открыл глаза, он спросил:

— Этот шум разбудил тебя?

— Учитель ...

Стоило Мо Жаню обрести некоторую ясность сознания, он задался вполне логичными вопросами...

Почему Чу Ваньнин сейчас сидит рядом с ним? Куда делся Ши Мэй? Во сне он же не наговорил чего-нибудь лишнего?

Мо Жань почувствовал себя неловко и украдкой взглянул на Чу Ваньнина. К счастью, Учитель выглядел совершенно невозмутимым, и он облегченно выдохнул.

Снаружи послышался треск петард. Некоторое время они просто неловко смотрели друг на друга.

— Хочешь посмотрим на фейерверк вместе? — предложил Чу Ваньнин.

— А где Ши Мэй?

Так вышло, что обе фразы прозвучали одновременно. И было уже слишком поздно сожалеть о своих словах.

Мо Жань был несколько смущен. Его зрачки расширились, и он уставился на Чу Ваньнина так, как будто впервые увидел его. Молчание затянулось. Чу Ваньнин встал и собрался уйти. Уже толкнув дверь, он чуть повернул голову так, что стал виден его четкий профиль:

— Вряд ли он спит в новогоднюю ночь. Иди и найди его сам.

В самом деле, на что он рассчитывал? При его-то дурном характере, даже если он собрал все свое мужество, предложив Мо Жаню вместе с ним посмотреть как расцветают в небе огненные цветы, его все равно отвергли.

Можно подумать, он не знал, что так выйдет. Как стыдно.

Вернувшись в Павильон Алого Лотоса, Чу Ваньнин надел теплую мантию и сел под крабовой яблоней, которая, несмотря на конец зимы, уже была усыпана красными цветами. Яркие искры фейерверков то и дело освещали небо.

Вдалеке теплый свет лился из окон общежития для учеников. То и дело оттуда долетал веселый смех, обрывки шуток и поздравлений, но все это не имело ничего общего с ним.