Характерник

Уже к обеду с основными силами противника было покончено, остались редкие очаги сопротивления в нескольких частях города. Атаман не стал задерживаться в захваченном городе, оставил два полка на добивание остатков неприятеля и разграбление, остальным велел сесть на чайки и быстрым ходом направиться к Кефе, пока сбежавшие из Судака османы не предупредили его защитников о нашем подходе. К ночи дошли до самого богатого города осман на южном побережье, мы опять повторили скрытное выдвижение и обезвреживание охраны ворот. Здесь я справился без Сирко, сил у него осталось немного, особо помочь мне уже не мог. Правда, штурмовым отрядам не удалось тихо занять все казармы османского гарнизона, караулы успели поднять тревогу, но наше войско уже вошло в крепость и исход был предрешен, до вечера весь город оказался у нас в руках.

В Кефе мы понесли вдвое большие потери, чем в Судаке, его гарнизон более многочисленный, как и город, да и враг сумел организовать свое сопротивление, каждое укрепление приходилось брать в упорном бою. Но все же за время похода мы потеряли не так много своих бойцов, чуть более двух тысяч убитыми и ранеными, сами уничтожили не менее семи тысяч осман в трех крепостях. Добычи взяли премного, некуда уже стало складывать, загрузили чайки до предела, пришлось отказываться от многого полезного, но занимавшего немало места. Через два дня после захвата Кефу, дождавшись прихода полков из Судака, направились дальше на восток, в Азовское море. Атаман решил возвращаться домой по Дону, в Днепр нас не пропустит многочисленный османский флот.

На пути в Дон есть свои препятствия, кроме османских кораблей еще крепость Азов на левом берегу. Но обойти их легче чем на Днепре, по протокам или речке Миус, они мелководные для кораблей противника не проходимые. Не спешно подошли к устью Дона, наши разведчики прознали о караулящих османских судах, после совещания атаман решил идти Мертвым Донцом, самым удобным для нас протоком (гирлом, как называют местные казаки), вдалеке от осман. Спокойно вошли в гирл, по нему день пробирались среди отмелей и островков, заросших густой травой и камышом. Дальше уже вышли в главное русло, три дня поднимались по Северскому Донцу, а после от него еще две недели тянули свои суда до самого Днепра. К концу ноября наконец добрались к родному дому, завершили поход по такому окружному пути.

Вымотались все, после раздачи дувана отпустили нас, семейных, до самого Рождества. Я неделю отходил от похода, даже жены не беспокоили, а потом все вернулось к прежнему, днем занимался лекарством и разросшимся хозяйством, по вечерам с детьми, а ночами ублажал подруг, и так день за днем весь положенный нам отпуск. У нас стало как принятым, что весь хутор под моей заботой, по всем хозяйственным делам обращаются ко мне. Аким Никанорович из-за преклонных лет стал немощным, больше греется на печи, я же стараюсь успеть во всем, управляюсь во дворах и домах всех семей, по сути стал главой большого общего семейства. Мне отчасти помогают подросшие старшие дети Марии и Аксиньи, да и родня больных тоже подсобляет, привезти дров или кизяка, убрать выпавший снег, зарезать и освежевать кабанчика.

На Рождество поехал в Сечь проведать свою сотню, поздравить боевых товарищей, да и решил подстраховать их от возможного нападения осман и татар. В прежней истории именно в эту ночь крупное войско неприятеля незаметно для казаков подошло к Сечи, переправилось на остров, но по какой-то непонятной причине не решились напасть на спящих запорожцев, а потом почти без сопротивления так и полегло под стенами куреней, выбитое огнем проснувшихся казаков. Сейчас история поменялась, многие события пошли не так, как прежде, с теми же походами минувшего года в Крым, их просто не было, если не считать не совсем удачную попытку захвата Очакова и трудные бои с татарами на Правобережье, под Ладижиным и Уманью. Атаману история этой ночи также известна, так что необходимые меры предосторожности должен предпринять. Но почему-то душа не лежала на месте, не усидел дома, прямо из-за праздничного стола выехал поздним вечером к своим сотоварищам.

На подходе к Днепру понял, что опоздал, когда заметил скрытые секреты незваных гостей. Чуть не угодил к ним, помогло то, что я подсознательно сторожился, не мчался, сломя голову. Сошел с Крепыша, в ближайшей балке оставил его, накрыв попоной, сам стал пробираться к казацкой твердыне, закрывшись пологом невидимости. Затаившееся вражеское войско заняло оба берега реки, выжидает, когда в куренях казаки улягутся спать. Осторожно, по большой дуге обхожу скучившуюся османо-татарскую рать, даже пересчитать их невозможно, невесть им числа, по еще не очень крепкому льду выбираюсь на остров. По его периметру, у подступа к крепостной стене, вижу неприятельских лазутчиков, в засаде следят за куренями. С недоумением выглядываю сторожевые башни, дозоров на них нет, поразительная беспечность, никак не свойственная казачьему воинству, пусть даже и в праздничную ночь.