Характерник

Между тем, ситуация вокруг несколько изменилась. Четыре шебеки (явно пиратские), стоявшие на рейде дальше всех от берега, обрубили якорные канаты и попытались уйти от города к восточному берегу бухты. «Синоп» их какое-то время игнорировал. Но едва они изменили курс на север, попытавшись прорваться в море, на «Синопе» громыхнули молчавшие до этого пушки небольшого калибра. Вокруг головной шебеки поднялись фонтаны воды, а одна бомба все же угодила в корпус. Взрыв, летят во все стороны деревянные обломки, и пиратский корабль сразу же начал тонуть, не продержавшись на воде и минуты. Остальные трое попытались повернуть обратно, но это их не спасло. Последующие три залпа отправили их на дно Алжирской бухты, оставив на ее поверхности лишь груды обломков да немногих уцелевших, вцепившихся в эти обломки, чтобы не утонуть. Иван мрачно прокомментировал происходящее.

— Ну и как, есть еще желающие прорваться в море? Обратите внимание, что этот корабль справился сам, не отвлекаясь от обстрела крепости! Причем стрелял с огромной дистанции и попадал. А на выходе из бухты еще целая эскадра из двенадцати вымпелов стоит. И до них эти четверо даже не дошли.

— Но что же делать, Хасан-бей?!

— Пока что ничего не делать. Тринидадцы — а это именно они, если верить флагу, ясно дали понять — они не собираются разрушать город и топить корабли, стоящие на рейде. Иначе бы сюда зашли еще один-два корабля поменьше, и пока этот «Синоп» «трамбует» крепость, занялись бы нами. Но они этого не сделали. Лишь предупредили таким образом, чтобы не вздумали оказывать сопротивление. До умных дойдет быстро, а дураков не жалко. Если тринидадцы не уйдут после окончания бомбардировки, а я уверен, что не уйдут, иначе не стоило тащить с собой еще двенадцать кораблей, когда и один справился, то они должны высадить десант для захвата города. Когда все успокоится, я отправлюсь на берег и все разузнаю. Всем остальным находиться на борту и ждать моего возвращения.

— А Давут?!

— Если сумеют уцелеть в этом аду — значит вернутся. Если нет — значит нет. В любом случае, мы будем стоять до захода солнца, как и договаривались. А ценность тех сведений, которые наши разведчики сумели добыть до прихода тринидадцев, уже невелика. Расклад поменялся полностью, и алжирский дей Ахмед бен Али отныне никто. И что теперь будет в Алжире, ведомо лишь Аллаху.

— Но ведь Вы не знаете арабского, Хасан-бей! Как Вы будете обходиться без него на берегу?

— А он мне сейчас и не потребуется. Там будет такое вавилонское столпотворение, что никто из тринидадцев не станет разбираться где араб, а где осман. Для них мы все одинаковы. К тому же, я хорошо знаю французский, и вполне смогу выдать себя за сбежавшего в ходе боя пленного франка-полукровку.

— Может все же возьмете кого-нибудь с собой? Как идти одному на такое дело?

— Нет. Вы мне можете помочь лишь тем, если будете сидеть на борту и держать «Аль Ясат» готовой к выходу. Как стемнеет, попытаемся уйти вдоль берега. Осадка у нас небольшая, так что, если Аллах смилостивится, сможем пройти в темноте под самым берегом на выход из бухты. Если во время моего отсутствия появятся тринидадцы, говорите то же, что и раньше. Мы — купеческий корабль из Скикды, идем в Танжер за товаром. Брать у нас все равно толком нечего. Груза на борту нет, а все деньги у хозяйского сынка, то есть у меня. Который еще вчера вечером на берег уехал, и где его сейчас носит, одному шайтану известно. Но если все же начнут грабить — не сопротивляйтесь, отдайте все. Надо полностью соответствовать образу…

— О, Аллах, что это?!