Хаоспатрон

Если честно, Андрей и сам не понимал, что на него нашло. Почему ему вдруг стало плевать на судьбу Прохора — как справедливо заметил Гаврилов, не лучшего человека в мире, но ведь своего. Лунев вдруг ощутил внутри звенящую, холодную пустоту, в которой не барахталось ни одной эмоции. Разве что где-то далеко-далеко, в космической дали прятался страх перед этой самой пустотой. Холодный, леденящий душу страх, очень похожий на тот, который посещал Андрея, когда он чувствовал на затылке взгляд Большого Зла. Может быть, это самое Зло наконец решило, что наступил подходящий момент, и нанесло удар? И что это за удар? На уровне эмоций? И что вышло? Зло победило, ворвалось в сознание и заморозило все чувства? Или это просто от усталости и перенапряжения? Все, как было у Прохорова, только со знаком минус. Сержант от нервов и отравления вскипел, а Андрей наоборот — сделался холодным, как лед. Так, что ли, получается?

Ни одного ответа на мысленные вопросы Лунев не находил, хоть и старался. Впрочем, не сильно он и старался. Просто сидел и равнодушно наблюдал, как Федор и Гаврилов хлопочут над Прохоровым.

— Промывание сделаем.

— А как?

— Лист сверни! — приказал Купер товарищу. — Кульком. Вот так, понял? Теперь дуй за водой!

— А где…

— В луже! Вон сколько их после потопа! Быстрее!

— Он же… она же… грязная!

— Гаврюха, бегом марш!

Гаврилов обернулся за пять секунд. Грязной воды в кульке, свернутом из большого листа было литра полтора. Купер кое-как приподнял Прохорова, и Гаврилов начал вливать воду сержанту в рот. Прохор поперхнулся, захрипел, потом заворочался, но Купер держал его крепко. В результате большую часть воды сержант все-таки проглотил. Гаврилов метнулся за новой порцией, а Федор тем временем уложил Прохорова на бок и залез ему двумя пальцами в глотку.

Прохорова прополоскало, затем еще раз, но реаниматоры не успокоились и влили ему еще кулек грязной жижи. В третий раз Прохор вычистил внутренности более основательно, до желчи, и… невнятно выматерился.

— Полегчало? — Купер похлопал сержанта по спине. — Народный рецепт: перебрал — два пальца в рот. Но, честно говоря, не думал, что поможет. Ты ж на самом деле не перепил.

— Просто дышать разучился, — добавил Гаврилов. — О, светленькая пошла. Откуда в тебе столько? Тоже нахлебался в подземелье? А еще меня чморил!

— И-ите… в… опу, — просипел сержант.

— Это ты скоро будешь с ней перешептываться, — заметил Купер. — Столько грязи в тебя влили! Хоть ты и слил излишки, но задняя заслонка может сломаться запросто.

— …злы!

— Нет, нормально! — Купер сел рядом с Луневым. — Мы его спасли, а он козлами нас обзывает. Андрюха, нормально, да?

Лунев не ответил. Теперь ему было стыдно, что не поучаствовал в спасении сержанта. Хотя в холодной внутренней пустоте стыд не задержался. Промелькнул и исчез. Он ведь теплолюбивый, стыд. В холоде ему не климат.

— Зар-раза, — уже внятно произнес Прохоров и снова едва не вывернулся наизнанку.

— Пойду, пока такая песня, прогуляюсь, — Купер поднялся с земли. — Кажется, видел кое-что полезное в кустах. Не успел разглядеть. Гаврюха, если что, принеси еще водички пострадавшему.

— Я с тобой, — Андрей тоже поднялся.

— Э-э, вы меня одного… — попытался запротестовать Гаврилов.

— Не бросим, — перебил его Лунев. — Поблизости будем.

Углубляться в джунгли действительно не пришлось. «Кое-что полезное» обнаружилось шагах в сорока от места привала. Это была груда какого-то хлама, в котором с трудом угадывались обломки фанерных ящиков, куски брезента, осколки стекла и остатки какой-то давно перегнившей органики. Сколько ни рылись морпехи, ничего путного они не нашли. Даже брезент, который Купер поначалу сосватал в качестве материала для изготовления недостающего ботинка Гаврилову, пришлось выкинуть. Сгнившая ткань расползалась, как мокрая промокашка.

— Дохлый номер, — разочарованно констатировал Бондаренко. — Придется…

Лунев не дал ему закончить фразу. Он вскинул руку, призывая к тишине, а затем медленно присел и жестом приказал Куперу сделать то же самое. Федор выполнил приказ, согнулся в три погибели и даже затаил дыхание.

Прикинуться двумя кочками было и впрямь самым разумным вариантом. Буквально в двадцати метрах от морпехов появились несколько красных кхмеров. Шли они осторожно, почти бесшумно, держа наготове автоматы. Вся надежда была на то, что по сторонам кхмеры особо не глазели, полагались, видимо, на слух и нюх. После длительного купания в подземном озере от морпехов вряд ли исходил какой-то запах, а вот неосторожным шорохом они могли выдать себя запросто. Ведь в этой части джунглей не было обычного шума и гама. Местный лес нельзя было назвать мертвым, но с фауной здесь было все-таки не очень. Всю подъели хищные лианы? Или зверью и птицам не нравилось соседство с загадочными подземными реакторами? Как знать, но факт оставался фактом: местные джунгли шумели только листвой, а голоса живности доносились издалека и были едва слышны.