Ханец

Меч Юншена в оглушающей тишине шокированных посетителей таверны с шорохом покинул ножны.

— Ты сам выбрал свою судьбу!

Глава 22

Шатаясь, словно ива на ветру, Хенг поднялся на ноги. На фоне амбала он смотрелся подростком рядом с взрослым мужчиной. Обычно на его фоне так выглядели простые люди.

— Погоди. Постой. Ты же этот, игрок? Правила соблюдаешь, все дела?

— Ну!

— Так давай я всё же представлюсь, и мы выйдем на улицу.

— Давай, — согласился бугай и первым покинул трактир.

Следом за ним на улице оказался бывший сотник, за ним потом повалила толпа гуляк.

— Чжао Хенг, ханец, — дыхнул он концентрированным перегаром, от которого Юншэн поморщился и отступил на шаг назад.

— Империи Хань больше нет. Сейчас ты находишься в прекрасной стране Чжао.

— Плевать — я ханец! И нечего хвалиться тем, что вы просрали такую империю.

— Где твой меч, ханец? — поморщился на правдивые слова Ши. От прежней империи остались жалкие ошмётки на юге и юго-востоке, а северные территории были захвачены шестнадцатью объединёнными племенами кочевников, защититься от которых не помогла Великая стена, которую предки строили столетиями.

— Я его пропил! — он смачно рыгнул и почесал задницу, чем разозлил своего противника.

— Тогда я тебя зарублю как бродячего пса! — басовито пророкотал бугай.

Небольшая площадь перед трактиром, черепичная крыша которого нагрелась от яркого солнца, наполнилась людьми. Стоило здоровяку взмахнуть мечом, как все зеваки рассыпались по сторонам и прижались к стенам. Никто не желал стать случайной жертвой.

У зрителей не имелось ни единого сомнения в том, кто победит в этом поединке. Они лишь строили предположения, как именно погибнет пьянчуга. Победитель настолько же очевиден, как и то, что облака плывут по небу, а река течёт по земле. Сотник крупнее, в стальном ламеллярном нагруднике, в конусном шлеме, с наручами, поножами и с мечом, а главное — трезвый. А сказитель, одетый в потрёпанную и подранную крестьянскую мешковину, во-первых, безоружен, во-вторых, пьян в зюзю. Он едва держался на ногах и качался так, словно вот-вот упадёт и больше не встанет, и никакой меч для этого не понадобится. Зрители мысленно болели за рассказчика, поскольку он был им понятен и близок: пил, как они, ведал удивительные истории. При этом они понимали, что сотник в своём праве, поскольку он представитель власти. Конечно, по закону вроде как нельзя даже солдату зарубить первого встречного, но фактически, кто за убийство пьянчуги накажет целого сотника?

Сверкнула сталь. Зрители все до единого затаили дыхание и прекратили разговоры. Даже собаки перестали лаять. Но в последний момент ханец покачнулся и почти упал на землю. Он выставил правую руку, на неё опёрся при падении и неловко обернулся вокруг оси. В этот момент меч гиганта пролетел высоко вверху на уровне шеи стоящего человека.

Вращение позволило Хенгу сократить расстояние с противником и он нанёс удар левой ногой в пах врага с сидящего положения с опорой на правую руку.

Юншэн заметил удар, но не успевал перенаправить меч вниз. Сила удара, которым он намеревался перерубить шею Чжао, была настолько большой, что пришлось бороться с инерцией. Единственное, что он успел сделать — отпрыгнуть назад, что он и провернул, разорвав дистанцию. Для вооружённого мечом человека дистанция боя увеличивается на длину клинка, поэтому он почти всегда выйдет победителем в бою с безоружным.

Никто не ожидал подобного финта, оттого в толпе прозвучал громкий вздох облегчения. Некоторые мужчины заголосили, вслух подбадривая сказителя.

— Тебе повезло, пёс смердящий! — с презрением выдал Юншэн, абсолютно уверенный в своём превосходстве. Он даже позволил «ходячей Силе» подняться на ноги.

— Это не везение, дурень, а стиль пьяного телепузика! КИА-А! — Чжао неловко взмахнул руками и попытался изобразить боевую стойку из карате. Когда это у него не вышло, что вызвало усмешку у Юншэня, он смачно рыгнул в сторону противника, словно пытался поразить того убойным перегаром.

Он жуткой вони смеси лука и паршивой рисовой водки, хоть топор вешай, у здоровяка заслезились глаза.

Выждав мгновение, когда ханец покачнётся, разозлённый гигант грозно зарычал и нанёс рубящий удар мечом сверху вниз. Он не сомневался в своей победе. Ни один солдат не смог бы увернуться от острой стали в таком положении. В удар он вложил всю свою силу, намереваясь разрубить противника напополам от макушки до таза. Ему хотелось кровавого зрелища и вместе с этим он желал проверить, можно ли так убить бессмертного, ведь это хуже потери головы.

Зрители дружно ахнули, понимая, что сказителю настал неминуемый конец. Даже далёкому от ратного дела распоследнему крестьянину было ясно, что от такого удара в попытке удержать равновесие от падения никак не уйти.