Хан

Ноги унесли меня быстрее, чем сердце сделало последний предсмертный вздох, опустошая всё внутри, оставляя за спиной нахмурившегося Рея, который смотрел на Хана…и его безжалостного друга с убийственными черными глазами.

Я не помню, как спускалась, не помню, как выходила, не чувствуя больше ничего, даже аромата этих булочек, которые выбросила в мусорное ведро у клуба. Внутри было пусто и темно.

Не было страха, что я иду среди шумной улицы, и что вслед мне оборачиваются.

Не было паники, что я иду впереди, не видя перед собой проплывающих недовольных лиц и серых домов. Делайте со мной, что хотите…тот, кто уже умер, больше не боится смерти…

Я не оглянулась и не попыталась ответить, когда кто-то из проходивших мимо людей что-то злобно бросил мне в спину. Говорите, что угодно…делайте что угодно — бейте, мучайте, в этом уже не было смысла….и люди вокруг словно понимали это, не стараясь задевать, как делали это всегда.

Я не помню, как оказалась дома, очнувшись, лишь когда увидела собственное отражение в разбитом зеркале своей спальни.

Как я оказалась здесь?…

И кто эта девушка, которая смотрит на меня безжизненными глазами?…

Красивые глаза, большие, и ресницы длинные, только почему такие пустые?

Почему такая бледная? Почему похожа на тень? Она кого-то похоронила? …ах, да….себя.

Потому что больше у нее никого не осталось.

Странная девушка…такая странная, как она может дышать без сердца? Как может смотреть на меня своими синими глазами, в которых не было даже слезинки?

Как может слышать звонящий телефон, когда ее мозг не понимает происходящего?

Откуда знает, куда нужно нажимать, чтобы ответить?

Откуда знает этот довольный голос, который проверещал в ухо:

— Ириска! 500 баксов!!! На наш счет только что поступило 500 баксов!..

Что ответила эта девушка, прежде чем отключится? Что она рада? А что такое радость? Почему в ее глазах не было этой радости? Почему не было ничего, кроме этой черной пустоты в дрожащем зрачке?

Кто ты? И почему так похожа на меня?…

Почему у тебя те же синие глаза? И кожа такая же бледная? Почему даже черные волосы такие же длинные, спускающиеся до самых бедер?…

— Дочка, это ты?…

Я закрыла глаза, чтобы не видеть больше своего поверженного и растерзанного отражения, чтобы не пытаться понять были ли это я…или всего лишь моя безликая тень.

— Это я, тётя Мэй…

Осторожно приоткрыв дверь, я смотрела на свою дорогую бабушку, которая даже не помнила кто я.

— Птичка моя! Я опять куда-то ткнула и не вижу своего любимого сериала!

Бабушка как всегда сидела в своем инвалидном кресле, аккуратно причесанная и улыбающаяся — такая светлая, добрая и беззащитная перед этим миром. Она думала, что ей нет еще и 45, ее дочь — студентка отличница престижного вуза, а я, Джеки и Джанет просто подруги ее дочери, которых она попросила присмотреть за ней в свое отсутствие. Бабушка помнила лишь те события, которые происходили больше 20 лет назад…она не помнила, что ее дочь давно окончила университет, вышла замуж и родила дочь…что ее дочь умерла от рака, а человек, который всегда был рядом не садовник и не сантехник, которого пригласили что-нибудь починить в доме. Только теперь и его не было…остались только мы и два наших мира, которые не могли соприкоснуться.

Осторожно взяв пульт от телевизора, я включила диск с ее самым любимым сериалом, который бабушка смотрела последние 5 лет, не отрываясь, грустно улыбнувшись, когда бабушка радостно рассмеялась.

— Моя дочь сегодня звонила?

— Да, тётя Мэй, — я опустилась на пол у ног бабушки, прижавшись к ее морщинистой прохладной руке, вдыхая родной аромат, и чувствуя, как пустота внутри заныла и заболела, словно тело только сейчас поняло, как тяжело жить с растоптанным сердцем.

— Передай ей, что я очень зла! Уже какой день я не могу поговорить с ней сама!

— Вы спали, когда она звонила, я не стала вас будить… — каждый день бабушка спрашивала одно и то же, забывая через пару минут об этом разговоре, и каждый день я отвечала, что она спала.

— Моя дочь сдала экзамены?

— Осталось еще несколько, — я закрыла глаза, надеясь провалиться в темноту, когда рука бабушки опустилась на мою голову, принявшись перебирать нежными пальцами прядки моих волос.

— Успешно сдала?

— Да. Все экзамены сданы на отлично…

От счастливой улыбки бабушки внутри снова стало больно, но я улыбнулась в ответ, почувствовав ее руку на своей щеке, когда бабушка чуть нахмурилась:

— Почему ты плачешь, Птичка?

— Плачу?

Да… рука бабушки нежно гладила меня по влажному лицу, собирая ладонями соленые капельки, которых я не чувствовала, — ты завалила экзамен?

— Боюсь, что так… — этот экзамен уничтожил меня до основания, окрашивая мир в темные тона и мрак постоянной ноющей боли в груди.

— Зачем же плакать, если всегда можно пересдать? Просто выучи все, как следует и попробуй еще раз, крошка! Только не плачь больше, не плачь…