Хакеры (takedown)

И тут Пол допустил ошибку. Во время одного из телефонных разговоров он забылся и вместо того, чтобы сказать «Мистер Икс», назвал своего друга по инициалам – RTM. Маркоф был достаточно близок к компьютерному миру, чтобы понять, что rtm очень напоминает компьютерный пароль. Повесив трубку, он тут же позвонил Клиффорду Столлу, с которым все утро обменивался информацией. Используя свой домашний компьютер и утилиту finger, позволяющую получать ограниченную информацию о других пользователях сети, Столл наткнулся на rtm в Гарвардском университете и отыскал Роберта Таппана Морриса, зарегистрированного как аспиранта Корнеллского университета. Столл позвонил в Times.

Теперь Маркоф знал имя, но все еще не знал истории. Не имея доказательств, он не мог быть уверенным, говорит ли Пол правду и действительно ли RTM, упомянутый Полом, тот самый rtm, которого Столл только что нашел в Internet. Маркоф набрал корнеллский номер. Никто не ответил.

В тот же день наконец позвонили из АНБ. Звонил Боб Моррис, эксперт по компьютерной защите, ведущий специалист Национального центра компьютерной защиты при Агентстве безопасности.

– Кажется, я знаю имя человека, который написал этот вирус, – сказал Маркоф.

– Кто это? – резко спросил Моррис.

Маркоф возмутился:

– Я не собираюсь его раскрывать. Вы же из компьютерной полиции.

Разговор принял натянутый характер, и вскоре выяснилось, что Моррису известно, кто написал программу. Получалось, что человек из Агентства знал о случившемся и о его виновнике больше, чем репортер. Наконец Маркоф сдался.

– Я думаю, что программу написал Роберт Таппан Моррис.

– Верно, – ответил Моррис, после чего сообщил необходимую информацию для газеты.

Они поговорили еще немного. Это был тяжелый день для Маркоффа, сообщения шли потоком, иногда противоречивые, и он еще не знал, что ему делать с этой информацией. Если программу написал корнеллский аспирант, то как об этом уже пронюхали эксперты АНБ? Что, собственно, происходит? И когда Маркоф уже собирался попрощаться, ему пришла в голову неожиданная мысль.

– Ну не забавное ли совпадение, – сказал он Моррису. – Вы же однофамильцы. Моррис не промедлил с ответом:

– Это не совпадение. Он мой сын.

В 1950 году Боб Моррис поступил в Гарвард на факультет химии. Его отец был коммивояжером в фирме, занимавшейся граверными работами, и Боб боялся, что тоже может закончить коммивояжером в каком-нибудь унылом городишке. Он прервал обучение, чтобы отслужить 2 года в армии, а вернувшись в Гарвард, решил, что с дипломом по математике возможности у него будут пошире, и на последнем курсе перевелся на этот факультет, сдав за год все зачеты, так что не потерял ни семестра. В 1958 году он получил степень магистра и поступил в докторантуру, собираясь защищать диссертацию по теории чисел. В 1960 году он получил летнюю работу в фирме Bell Laboratories.

К этому времени в Bell Laboratories докторов наук было не меньше, чем в университетах. С самого своего возникновения в 1925 году эта фирма являлась символом новаторства. Значительные инвестиции компании ATT в теоретические и прикладные исследования приносили щедрые плоды. Ученые Bell Laboratories получили 9 Нобелевских премий. Производственно – иследовательских институтов такого уровня, как Bell Labs, было очень немного.

Коммерческая ценность некоторых исследований была точно неизвестна, но случаи, когда проект замораживали просто потому, что его немедленная практическая отдача для телефонной индустрии проблематична, были редки. Администраторы в высших эшелонах ATT были достаточно умны для того, чтобы понимать – эпохальные открытия рождаются не правилами и планами, а людьми – и соответственным образом строили кадровую политику. Летняя работа Боба растянулась – сначала на два сезона, а в конечном итоге на 26 лет. Он начинал с телефонной связи, работая над передачей данных, но часто захаживал в математическую секцию, где разрабатывали ПО. Моррис познакомился с математиком Дутом Макилроем, который впоследствии стал его шефом и близким другом. Через год освободилась вакансия, и Боб перешел к математикам и так там прижился, что смысла возвращаться к работе над диссертацией уже не было. Вдобавок ему стукнуло 30 – возраст, в котором почти все выдающиеся математики уже создали свои главные труды.

Боб быстро переключился на исследования в области вычислительной техники, которая в 60-е годы буквально фонтанировала открытиями. Компьютеры широко проникли в научное сообщество. Практически любой математик, проходя мимо компьютера, имел шанс создать что-нибудь оригинальное. Все чаще и чаще математические решения подкреплялись расчетами на ЭВМ. Искусство программировать, заставлять машину делать почти все, создавать целые миры просто очаровало Макилроя, Морриса и их коллег. А Моррис, казалось, был одарен сверхъестественным пониманием компьютеров. Когда возникала какая-нибудь запутанная компьютерная проблема, обратить на нее внимание Морриса значило почти наверняка получить продуктивное решение.