Хакерская этика и дух информационализма

Конечно, следует помнить, что описать Zeitgeist всегда непросто, в особенности когда речь идет о ценностях сетевого общества, функционирующего в разных культурах с различными ценностями, в эпоху, когда сами эти ценности повсюду претерпевают скоротечную трансформацию. Поэтому вначале легко может показаться, что у сетевого общества нет никаких общих ценностей: сетевые предприятия стремятся адаптировать свою продукцию к ценностям любой из имеющихся культур (в разных странах продвигаются разные версии продукта, подстроенные под местные культурные особенности) и даже превратить сами эти культурные ценности в товар, если найдется подходящий рынок (как, например, рынок экзотических продуктов). В то же время культуры сами избавляются от тех традиционных ценностей, которые препятствуют деятельности сетевых предприятий, чтобы не выпасть из глобальной информационной экономики.

Тем не менее при обсуждении духа, которым руководствуются сетевые предприятия, хорошо бы помнить, что, когда Вебер применял термины «дух капитализма» или «протестантская этика», он не имел в виду культуру, к которой весь мир пришел одним и тем же путем. В его намерения не входило утверждать, что все культуры, одержимые духом капитализма и следующие протестантской этике, разделяют одни и те же ценности. Кроме этого, выявленные Вебером связующие ценности развития оказались весьма далеки от традиционных: это были работа и деньги.

Приняв во внимание эти пояснения, мы можем охарактеризовать ценности, которым следуют сетевые предприятия и сетевое общество в целом, несмотря на то что последнее, во всем многообразии своих культурных проявлений, может вбирать в себя и массу других ценностей. Есть основания считать, что сетевое предприятие держится на тех же семи добродетелях, которые в несколько прямолинейной форме проповедует ЛР: целеустремленность, оптимальность, гибкость, стабильность, трудолюбие, бережливость и контроль результатов. И это действительно ценности в традиционном философском смысле: высшие цели, определяющие действия, – даже если они и непохожи на старые этические ориентиры.

Более того, приведенный список описывает и ценности государств, новую форму которых Кастельс назвал «сетевым государством»[199], так что можно считать, что перечисленные установки воплощают господствующий дух всего сетевого общества. То, что этот дух распространился за пределы предприятий и проник в государственные учреждения, совсем не удивительно, если мы вспомним, что традиционные национальные государства передали часть суверенитета межгосударственным сетям, таким как Европейский союз, Североамериканское соглашение о свободной торговле или Организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества, – не в последнюю очередь из-за экономической выгоды, которую сулит информационная экономика. Государственная политика все больше подчиняется экономической необходимости.

Семь добродетелей имеют внутреннюю иерархию: деньги – высшая цель сетевого общества, а все прочие качества служат лишь средствами к их добыванию. Из этих прочих у труда по-прежнему особый статус: в частности, на государственном уровне труд все еще провозглашается самостоятельной ценностью, однако и здесь работа все более и более подчиняется деньгам. Подобно сетевой форме предприятий, оптимальность, гибкость, стабильность, решительность и контроль результатов являются лишь следствием адаптации капитализма к получению прибыли в технологически новой ситуации. Советы Роббинса прекрасно иллюстрируют современное отношение к ценностям:

Какими же должны быть мои ценности, чтобы я зажил судьбой [т. е. добыл денег], какую хочу и заслуживаю?.. Посмотрите, от каких ценностей можно избавиться, а какие – добавить, чтобы исполнить ваши заветные желания.

И еще:

Какую прибыль я получу, если данная ценность будет занимать данное место в моей иерархии?

При таком подходе идеалы и мораль превращаются исключительно в средство наживания денег, зачатки чего Вебер разглядел уже в системе Франклина[200]. Таким образом, хотя информационная экономика и добавляет новые ценности к старым идеалам духа капитализма, эти новые ценности служат все той же старой цели – делать деньги. А когда деньги из средства превращаются в цель и образ будущего сводится лишь к увеличению богатства, никто не будет по-настоящему менять мир.