Хаидэ

— Он сплел из травы жилку и хотел на ней удавиться, но мы следили хорошо. Лежит связанный, честит всех на свете, мы подумали, сначала ты поговори с ним. А потом он умрет. Если не скажет, умирать будет долго.

— Я поговорю. Сегодня же ночью. Но даже без его слов мне ясно, если была одна охота, то будет и еще. И если кто-то нанял тиритов, то наймет и других. Мы должны быть готовы и сильны. Скорее всего, нам пригодятся все наши воины. Даже те, кто уйдет в наем по твердым договорам.

Костер затрещал, выбрасывая в темный воздух искры. Уже не видны были фигуры сидящих, лишь красные лица, обрамленные бородами, шапки, да плечи.

— Княгиня, — после недолгого молчания сказал Нар, — я верю тебе. Но ты сама понимаешь ли, к чему готовишься? Если это лето мы держим всех воинов при себе… Такое бывает лишь в случае войны.

— Ты сам ответил на свой вопрос, — сухо сказала княгиня, — да, советник Нар, мы готовимся к войне. А теперь, перед тем как выслушаю пленника, я договорю о делах. Итак, в полис едут десять воинов молодого князя и тройка сопровождать меня в новое стойбище. Еще со мной едет Ахатта и едет советник Техути. Оставив сына-князя отцу, мы двинемся к Морской реке впятером. Убог? Ты где?

— Тут я, добрая, — из темноты показалась высокая фигура, нависла над сидящими, кланяясь и улыбаясь.

— Будешь ли ты сопровождать Ахатту?

— Как прикажешь, княгиня.

Хаидэ задумчиво смотрела на улыбку, блуждающую по красивому лицу. Когда у костра они отплакались, Ахатта быстро рассказала ей, сама дивясь, как Убог бился с тиритами, одного за одним отправляя в угодья отцов.

— Тебе приказывать я не могу. Ты сам по себе. Но если захочешь поехать с нами, знай, защита такого воина — честь для нас.

— Конечно, добрая, да. Я люблю скакать по степи. Там все поет.

Нар наклонился к Хойте и сказал громким шепотом:

— Поет. Аж свистит и втыкается в горло. Ай да бродяга, ай певец.

Хойта кивнул, улыбаясь, и сделал в сторону Убога знак благодарности, прикладывая руку ко лбу и к сердцу.

— Хочу сказать, добрая, — Убог поймал вопросительный взгляд княгини и быстро поклонился.

— Да?

— Вот. Я привел, потому что — плакала.

Он вытолкнул из-за спины на свет спасенную девушку и та, переминаясь, хмуро осмотрела задранные к ней красные лица.

— Говори.

— Я… — Силин выпрямилась, — я хочу с вами. С госпожой Ахаттой!

По кругу советников пробежали негромкие смешки. Убог покачал головой укоризненно и погладил девушку по плечу. Та шагнула вперед.

— Вы смеетесь! Вы смеетесь, потому что она не мужчина? И я тоже? А где вы были, когда она выскочила из-под земли и закрутилась, как смертное око луны, а? Я сказала ой, сказала ых, один вдох только, а она уже раз-два, только сверкает нож! И теперь они лежат там, навалом, как бараньи туши. Потому что госпожа Ахатта убила их! А не вы!

Закончив кричать, опустила руки и, тяжело дыша, с вызовом осмотрела мужчин. Те молчали, поглядывая на княгиню. И Силин поспешила добавить, чтоб уж поразить их совсем:

— А я, я помогла госпоже убивать!

— Это как же? — удивился Нар.

— Я держала. Он лежал, на мне, а я держала крепко. И улыбалась, вот так, — она откинулась назад, и, глядя в темный воздух, зазывно оскалилась, обнимая пустоту.

Нар хмыкнул и вдруг густо захохотал, маша на нее рукой. И следом за ним рассмеялась Хаидэ, увидев картину, как старается молодой Ках, наваливаясь, и как отчаянно строит ему глазки девчонка, пока за спиной вырастает быстрая тень ее сестры.

Советники хохотали, хлопая друг друга по плечам и раскачиваясь. Отсмеявшись, княгиня подняла руку и, улыбаясь в наступившей тишине, сказала:

— Так есть, храбрые мужчины. Вы должны гордиться тем, что и женщины рядом с вами становятся все сильнее и храбрее, разве это плохо? Может и в твоих жилах, доблестная воительница Силин, течет кровь амазонок, кто знает. Ты завоевала право быть бойцом. Как ты говоришь — Степные осы? Так именуют нас досужие сплетники? С этого дня, так я говорю, дочь Торзы непобедимого, к славе Зубов Дракона — Степные осы существуют. Ахи, отберешь себе девочек, что не хотят всю жизнь трястись в женских повозках. И занимайся ими. Пусть станут такими же, как их темная госпожа ядов — красивыми и смертельными. А ты, Силин, первая Степная оса Ахатты.

— Уййй, — восхищенно сказала Силин и, подбежав к Ахатте, села на корточки за ее спиной, задрала подбородок, оглядывая повеселевших мужчин.

Глава 8

Сердце прыгнуло, забилось, подкатываясь к самому горлу и выжимая в глотку стон. Просыпаясь, Онторо стиснула зубы, чтоб стон остался во рту, будто комок сладкой еды, лепешка из сдобного ячменя, смятая с текущим в пальцах медом, которую, запихав в рот, хочется держать там долго, не проглатывая.

И, открывая глаза, разжала потные кулаки. По ложбинке между грудей, щекотнув, протекли к животу капельки пота. В еще затуманенных сном глазах белые колонны, обвитые кисеей штор, покачивались и гнулись. И ближе их, ближе высокого купола потолка и просторных стен — внимательные глаза жреца удовольствий. Зеленые, со льдом.

После жаркого сна взгляд обжигал холодом, прогоняя по спине толпы мурашек, и это было приятно.