Хафиз и султан

Ничтожнейший из рабов целует землю и сообщает высочайшему престолу, что он доставил для кухни, пекарни и конюшни следующее: из дозволенных в пищу овец тысячу голов, пшеницы тысячу маккук [65] и ячменя тысячу маккук.

Великий султан, падишах ислама, – ваш слуга шлет вам заверения в своей преданности и пожелания в успехе, в священной войне против неверных гюрджи. Я как пес, оставленный на хозяйстве, сторожу ваши земли и имущество. Неустанно собираю налоги и пополняю казну султана. Однако есть и тревожные, плохие известия. Местные правители – Шамс ад-Дин Туграи и его племянник – раис Низам ад-Дин, которых вы великодушно оставили на своих постах, вероломно нарушили свои обязательство. Вместо благодарности к дому хорезмшахов, они замыслили предательство и готовят заговор, чтобы свергнуть вас и самим править Азербайджаном. Я узнал об этом после неудавшегося покушения на меня. Аллах хранил меня, убийцы были схвачены и под пыткой признались, поведали о подлых замыслах семьи Туграи. Зная о том, что вы заняты войной с врагами Азербайджана, они готовили удар в спину. Ваше благополучие под угрозой. Ситуация требует немедленных действий. Прошу наделить меня полномочиями, чтобы я мог арестовать заговорщиков и предать их смерти.

Табриз

Али сидел под навесом в крохотной закусочной недалеко от городской канцелярии во время обеденного перерыва и доедал жаркое – говядину, тушеную с баклажанами, алычой и луком, досадуя на то, что порция мала. Цены в Табризе после завоевания его хорезмийцами, взлетели до небес. Питаться в подобных заведениях было слишком накладно для катиба, который не брал взяток. Все его жалование уходило на еду. Но другого выхода не было, обедать дома он не мог из-за его отсутствия, а взятки не брал из-за особенностей натуры. Вдруг поднялся невообразимый шум, люди, неторопливо идущие по улице, стали разбегаться в стороны. Затем послышался топот копыт, и мимо промчалась кавалькада, состоящая из двух десятков хорезмийских всадников. За ними бежала ватага ребятишек со свистом и издевательским улюлюканьем. Ребятня была единственным сословием Тебриза, не признававшим власть завоевателей. С места, где находился Али, был виден парадный вход городской администрации. Али с растущей тревогой наблюдал, как отряд остановился у канцелярии, большинство спешились и, торопясь, вбежали внутрь. Несколько хорезмийцев осталось у дверей. Али не доев, расплатился и быстро пошел к ним. Происходило что-то очень серьезное.

– Куда? – окриком остановил его висакчи – баши.

– Я здесь работаю, – сказал Али.

– Сегодня работы не будет, – оскалился хорезмиец. – Тебе повезло, иди, отдыхай.

– А что такое? Что случилось? – спросил Али.

– Порядок наводим, давай-давай, иди отсюда.

Али отступил назад, пытаясь разглядеть, что происходит внутри помещения. Вдруг он увидел, как из здания, через боковой вход выскочил один из писцов и пустился наутек. Али догнал его и схватил за руку, напугав беднягу до смерти.

– Что они там делают? – спросил он.

– Аман [66], аман, – зачастил писец. – Они схватили раиса и допрашивают его, кричат о каком-то заговоре, храни нас Аллах. Надо уносить ноги, пусти меня.

– А Шамс ад-Дин, что с ним?

– Его там нет, он еще с обеда не вернулся.