Хафиз и султан

Султан Джалал ад-Дин всегда оставлял на прежнем месте владетеля завоеванной им страны, если он обязывался платить определенную дань и провозглашать хутбу с его именем, даже если тот поначалу вступал с ним в сражение. Он считал, что именно на таких людей в смысле верности можно рассчитывать. Того, кто сдавался без боя, он также оставлял на своем месте, но уже не доверял. Ведущий себя, таким образом, в трудную минуту с легкостью сдаст и нового хозяина. Местная власть знала, как вести себя со своим народом и через нее проще было им управлять. Но покоренные страны были ганимат – военной добычей и подлежали разграблению. Таков был обычай, установленный Ануш-Тегином, предком Джалал ад-Дина. Табриз был единственным исключением, поскольку за него попросила его новая жена Малика-Хатун. Но вазир султана Шараф ал-Мулк считал иначе. Все завоеванные города должны были приносить доход в казну. Управляющий делами султана, он должен был следить за этим. И вазир рьяно принялся исполнять свой долг. Когда султан, приведя к покорности правителя Азербайджана, направился в Грузию, Шараф ал-Мулк принялся извлекать доход из Табриза. Он обложил налогами каждого торговца, каждого ремесленника, его люди занимались поборами, они набросились на город, как стервятники. Жалобы стекались отовсюду к Шамс ад-Дину и тот приказал раису оказывать отпор хорезмийцам. Не проходило дня, чтобы не было стычки между жителями и людьми Шараф ал-Мулка. Последний не мог дать волю своим людям, это означало бы игнорировать распоряжение хорезмшаха. Но и смириться с тем, что кто-то противодействует его алчбе, не хотел. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, было то, что Шамс ад-Дин отказался выполнить его распоряжение и назначить на должность городского судьи вместо Кавама Джидари, другого человека. Того самого Казвини, который на основании показаний двух лжесвидетелей оформил развод между Узбеком и его женой. Малика-Хатун отблагодарила судью деньгами. Но слух об этом быстро распространился по Варзукану, и репутация судьи оказалась подмоченной. О том, чтобы и далее отправлять свою должность в родном городе, не могло быть и речи. Тем более, что он несколько ошибся в расчетах. Малика-Хатун, несмотря на то, что стала женой султана, все же утратила власть над страной. Она удалилась в Хой, один из трех городов, которые султан Джалал ад-Дин определил ей в икта. Казвини лишился покровительства, на которое собственно и возлагал основные надежды. Он оставил свою должность, и перебрался в Тебриз, – столицу Азербайджана. Здесь он свел знакомство с Шараф ал-Мулком, преподнес ему две тысячи динаров и, расположив к себе вазира, попросил место судьи Табриза. Шараф ал-Мулк недолго думая, пообещал выполнить его просьбу. Вазир султана, несмотря на свою алчность, был щедр и расточителен, особенно тогда, когда это ему ничего не стоило. С тех пор Казвини ежедневно приходил в присутствие и, стоял в толпе просителей, угодливо улыбаясь, при каждом удобном случае изливая клевету и злобу на семью Туграи.

Али после того памятного столкновения с девушкой еще несколько раз бывал в доме вазира. Шамс ад-Дин много времени проводил в диване, и часто оказывалось, что необходимый документ не оказывался под рукой, и тогда Али отправлялся к нему домой. Каждый раз он старательно затягивал свое пребывание, неторопливо поднимался по ступеням, ходил все время оглядываясь, медленно перебирал бумаги, долго думал, прежде чем дать ответ, вызывая неудовольствие управляющего.

– Удивляюсь я, – недоумевал устаздар, – как мог господин взять на работу такого увальня, как ты, как он тебя терпит, ты же спишь на ходу. Давай, пошевеливайся, переставляй копыта поживей. Клянусь Аллахом, скажу хозяину, чтобы гнал тебя.

Опасаясь, что он действительно исполнит свою угрозу, и, желая задобрить его, Али отвечал: «Я восхищаюсь твоим умом Хасан, твоей памятью, ведь ты всегда точно знаешь, где и какая лежит бумажка. Воистину главой канцелярии должен быть ты или хотя бы наибом вазира». От такого дерзкого комплимента устаздар опасливо оглядывался по сторонам, но ему было приятны такие речи, и он переставал цепляться к Али, только вздыхал нетерпеливо. А когда Али, узнав, что устаздар любит сладкое, преподнес ему пол-мана [59] халвы и окончательно завоевал его расположение. Хасан стал по-отечески поучать Али: «Оглан [60], – говорил он, – чтобы сделать карьеру, надо быть расторопней. Начальник еще не договорил, а ты уже бросаешься исполнять. При этом старайся выглядеть смышленым, но недалеким. Тут главное не перестараться: будешь казаться недоумком, выгонят, как непригодного, слишком умным – тоже выгонят, из опаски, чтобы не подсидел. Но ничего, слушай меня, и будет тебе польза». После этого Али, набравшись духу, как бы невзначай спросил:

– Я тут как-то видел девушку с красными волосами, по коридору бежала вон оттуда. Кто это была?