Кэш

— Какие-то дела по бизнесу. Гольцов начал выступать, его нужно было утихомирить. Напомнить, что он вышел по УДО, и срок еще не закончился.

— Сколько за это вам заплатил Михеев?

— Ни рубля. Это была товарищеская услуга, я не мог ему отказать. Вы уж совсем принимаете Следственный комитет за универсам.

— А я всё думаю, на что похож Следственный комитет? Правильно, на универсам. У всего своя цена.

— А в прокуратуре — не так? — огрызнулся Кириллов. — А в судах?

— Не буду спорить, вам лучше знать. Так вот, совет. Он такой. Я представляю, на что вы рассчитываете, когда берете всё на себя. Преступление совершено в одиночку, без предварительного сговора и участия третьих лиц. Одна статья. Еще вы надеетесь, что ваши начальники, узнав о вашей твердости в их защите, подключат свои связи и вытащат вас из тюрьмы. Не надейтесь. Никто и пальцем ради вас не шевельнет, вас уже списали. А Генпрокуратура найдет способ упаковать вас по максимуму. Не за взятку. За вымогательство в особо крупном размере. Статья 163-я, от семи до пятнадцати лет. Вот что вам светит. В наших законах еще нет такого понятия, как сделка с правосудием. Но есть статья, предполагающая смягчение наказания за деятельное раскаяние и сотрудничество со следствием. Так что не стройте из себя Зою Космодемьянскую. Сливайте всех, с кем имели дело. Сдавайте и не раздумывайте. Зачтется.

— Я ни с кем не имел дела! — закричал Кириллов. — Ни с кем! Я всё сам, один!

— Никогда не нужно считать других глупее себя. Кто же поверит, что вам дали бы хапнуть тридцать миллионов рублей? Миллион долларов! Не по чину, Кириллов. Тот, кто попросил меня провести с вами этот разговор, человек не кровожадный. Ему хватит, если вы отсидите столько же, сколько отсидел он. Больше можно, а меньше нельзя.

— Вы о ком говорите?

— Не догадываетесь? Кого может интересовать это старое дело?

— Кого?

— А вы подумайте.

— Гольцова? — неуверенно предположил Кириллов. — Но он погиб!

— Для вас — нет. И для всех, кто вычеркнул из его судьбы четыре года жизни. У грехов, Кириллов, очень длинные тени!..

III

Адвокат Василий Афанасьевич Горелов был всем доволен в жизни. Мало кто в сорок два года смог добиться того, чего добился он. Член исполкома Гильдии российских адвокатов, член Общественной палаты, владелец юридической фирмы «Горелов и партнеры», с которой охотно сотрудничали самые известные адвокаты России. Партнеров не было, но с ними название звучало солиднее. Но самым большим достижением было то, что он вошел в первую сотню так называемого президентского резерва — в сто кандидатов, которым было предназначено занять высокие государственные посты. Правда, потом к сотне прибавили еще тысячу, президентский резерв разбавился, как бочковое пиво в руках умелой торговки, но первая сотня оставалась первой сотней. Какие должности ему будут предложены, Горелов мог только гадать, но гадал всегда с удовольствием.

Единственное, чем он был недоволен — его собственная физиономия. Слишком круглая, слишком простецкая, плебейская. Чего он только ни делал, чтобы её как-нибудь облагородить! Отращивал длинные волосы — лицо становилась бабьим. Обрастал трехдневной модной щетиной — становился похожим на алкаша с бодуна. Отпускал усы, они выглядели будто приклеенные, как с чужого лица. Завел было очки в красивой оправе с простыми стеклами, но так и не смог к ним привыкнуть.

В детстве, которое он провел в подмосковных Мытищах, это его не беспокоило, слишком умных, очкариков и евреев, били, но после окончания Всесоюзного заочного юридическому института, позже ставшего Московской юридической академией, что звучало гораздо солиднее, понял, что внешность ему сильно мешает. Посмотрев на него, денежные клиенты выбирали других адвокатов, с профессорскими бородками и умными, всё понимающими глазами. Ничего они не понимали, даже речь в суде построить не умели. Горелов понял, что в юридической консультации он ничего не высидит, стал охотно брать на себя защиту неимущих обвиняемых по назначению суда. Платили за это гроши, для всех адвокатов это была повинность. Он тщательно готовился к процессам, всегда вычленял политическую составляющую и делал акцент на неё. Политическая составляющая было в любом деле — от ограбления торгового ларька безработным слесарем до бытового убийства пьяного сожителя матерью двоих детей. Кто довел слесаря до необходимости грабить ларек, чтобы добыть себе средства к существованию? Какие условия жизни заставили женщину, мать двоих детей, схватиться за топор?