Кэш

Три дня просидел Панкратов в архиве Таганского суда, изучая протоколы судебных заседаний. Дело по 282-й статье УК РФ (уклонение от уплаты налогов в особом крупном размере) было возбуждено следователем Таганской межрайонной прокуратуры юристом первого класса Кирилловым, обвинение поддерживал заслуженный юрист РФ, государственный советник юстиции первого класса прокурор Анисимов, председательствовала на процессе судья Фролова, защищал Гольцова адвокат Горелов, тогда не очень известный, а в последние годы ставший заметной публичной фигурой и даже членом Общественной палаты.

Процесс длился три месяца. Он был копией судебных процессов над крупными и не очень крупными предпринимателями, начавшимися после ареста и суда над Ходорковским. Защита доказывала, что все действия подсудимых полностью соответствовали существовавшим тогда законам, обвинение считало, что законы, когда это нужно, имеют обратную силу, а вор должен сидеть в тюрьме. Вряд ли судьям кто-то давал начальственные указания, они сами чутко уловили общий тренд.

Гольцову пытались инкриминировать незаконный вывод в оффшор на Кипре 430 миллионов долларов, которые он заработал на операциях с государственными краткосрочными обязательствами, но доказать этого не смогли, тогдашние законы на этот счет ничем не отличались от нынешних. В последнее время делались попытки законодательно предотвратить отток капиталов из России, но судить по непринятым законам — это было слишком даже для басманного правосудия. Осталась только неуплата налогов с двухсот миллионов долларов из четырехсот тридцати. Защита утверждала, что налоги на прибыль в размере 24 процентов или 48 миллионов долларов были своевременно перечислены в «Сибстройбанк», но банк в 1998 году обанкротился, его архивы исчезли, а в отчетности ЗАО «Росинвест» никаких следов перевода не оказалось. Свидетелем на суде выступал тогдашний финансовый директор «Росинвеста» Михеев. Он плел какую-то невнятицу о вирусе, повредившем базу данных, но убедительных доказательств привести не смог. У Панкратова создалось впечатление, что он боялся, как бы ему самому не оказаться на скамье подсудимых.

При том что все такие суды шли по одному шаблону, в этом процессе Панкратову угадывалась какая-то заданность. Судья Фролова, не дослушав, отклоняла все ходатайства адвоката, прокурор Анисимов пер, как бульдозер, полностью игнорируя аргументы защиты, да и адвокат Горелов выглядел очень бледно, словно бы заранее смирился с проигранным делом.

От последнего слова Гольцов отказался.

Суд признал Гольцова виновным в уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере и приговорил его к лишению свободы сроком на восемь лет.

Рассмотрев кассационную жалобу, Мосгорсуд оставил приговор Таганского суда в силе. Осужденный Гольцов был отправлен для отбывания наказания в колонию ИК-6, расположенную в Мурманской области.

Туда и ехал Панкратов, с удобством расположившись в двухместном купе вагона СВ скорого поезда «Москва — Мурманск», попивая крепкий чай из стакана в просторном мельхиоровом подстаканнике и рассеянно глядя в окно.

До Питера за окном была зимняя московская хлябь с мокрыми сквозящими перелесками, за Питером началась настоящая зима, Снег закрыл уже все поля, затуманил леса, а ближе к Мурманску заискрился под низким морозным солнцем.

Заглянул проводник:

— Вы до Зашейка? Приготовьтесь, через полчаса прибываем. Сразу пройдите к выходу, стоим всего две минуты.

II

Станция Зашеек Мурманской железной дороги представляла собой одноэтажный деревянный вокзал посередине единственной длинной платформы, освещенной тусклыми фонарями. На привокзальной площади стоял автобус с трафаретом на лобовом стекле «Полярные Зори». Поодаль — несколько легковушек с водителями, то ли встречавших приехавших, то ли рассчитывавших подцепить пассажира.

Панкратов знал, что нужный ему лагерь находится километрах в двадцати от станции, рядом с деревней Дегунино. И это были никакие не Полярные Зори.

— Мужик, тебе куда? — подкатился к нему малый в китайском пуховике и роскошной лисьей шапке.

— В лагерь. Знаешь где?

— У нас тут три лагеря. Тебе в какой?

— В ИК-6.

— А, в «шестерку»! Триста. Годится? Учти, автобус на «шестерку» будет только завтра утром.

— Поехали.

— Не против, если я еще кого-нибудь прихвачу?

— Против.

— Тогда пятьсот.

— За двадцать километров? — удивился Панкратов. — У вас тут цены покруче московских.

— Так ведь какая дорога! Это же мудовые рыданья, а не дорога! Полдня потом под машиной лежишь!

— Ладно, уговорил. Где твоя тачка?

— Сейчас будет!

Малый кинулся к легковушкам и вскоре подкатил к пассажиру на потрепанной «Ниве».

— Полярные Зори — это что? — поинтересовался Панкратов.

— Атомград, жемчужина Заполярья. Кольская атомная станция — слышал?.. У тебя в зоне-то кто?

— Знакомый.

— Чтобы к знакомому ехали — редкость. Все больше к сыновьям, к мужьям. Видел теток с сумками? Везут подкормить своих. «Шестерка» считается ничего. А на «трешке» и «восьмерке» — там, говорят, народишко воет.