Кэш

Олег Николаевич опустился на диван и устало махнул рукой:

— Говори.

— Не боишься, что пропадет аппетит?

— Переживу.

— Нам было очень лестно узнать, что мы являемся членами семьи миллиардера. Хоть и не долларового, а всего лишь рублевого. Но два миллиарда шестьсот миллионов рублей — это и для России неплохие деньги. Правда же?

— Продолжай.

— Но почему-то мы этого не чувствуем. На хозяйство получаем какие-то гроши, и каждый раз со скандалом, с руганью из-за каждой копейки.

— Ты получаешь на хозяйство по сто тысяч в месяц, — вяло огрызнулся Олег Николаевич. — И никогда не можешь сказать, куда ты их деваешь.

— Ходим в обносках, одна твоя дочь живет в задрипанной квартире в Кузьминках, вторая вообще в съемных квартирах, как безродная нищенка, ездят на дешевых «фиатах», в которые не сядет ни один уважающий себя человек.

— А они хотят на «бентли»? — перебил Олег Николаевич. — Сколько ты разбила машин за последние три года? — обратился он к Ангелине. — Не помнишь? А я помню. Две. А почему я помню? Потому что за них платил.

— Девочка в творческих исканиях, ей не до этого! Хороший отец нанял бы ей водителя! — парировала Раиса.

— На что ни попросишь — денег нет, — на высокой ноте включилась Ангелина. — На театр нет, на фестиваль подпольного кино нет, на андеграундных художников нет. А сам купается в миллиардах! Что ты ними делаешь, папахен, пересчитываешь по ночам под одеялом?

— Что-то я не помню, жена, чтобы ты интересовалась такими изданиями, как «Финансы», — заметил Олег Николаевич. — «Космополитен» — да, «Мари Клэр» — да, однажды видел у тебя даже «Плейбой». А «Финансов» не видел ни разу. Откуда он у тебя? Неужели стала выписывать?

— Очень надо! Привез курьер.

— Какой курьер? — насторожился Олег Николаевич.

— Обыкновенный, на мотоцикле.

— Он заходил в квартиру?

— С какой стати? Позвонил в домофон, я вышла. Не увиливай, Михеев. Ты считаешь, что это нормально? Что мы, семья миллиардера, живем, как нищие?

— В журнале «Финансы» ошиблись. Решили, что «Росинвест» принадлежит мне. А я всего лишь наемный работник, менеджер. У меня большая зарплата, но её не хватит на «бентли» и подпольных художников.

— Не ври, — вмешалась Серафима. — «Росинвест» принадлежит тебе. Это данные Московской регистрационный палаты. А там не ошибаются.

— К чему этот разговор? — прямо спросил Олег Николаевич Раису. — Не просто так же ты его затеяла. Договаривай до конца.

— Не торопись, дорогой. Сначала посмотри небольшое кино. Девочки, выйдите, — приказала она дочерям.

— Ну вот еще! — фыркнула Ангелина. — А то мы не видели порнухи. Видели и покруче!

Раиса тяжело поднялась из-за стола, сунул в плеер кассету и включила воспроизведение. Сначала Олег Николаевич ничего не понял. Какая-то квартира, разобранная кровать. Потом в кадре появилась блондинка и начала под музыку раздеваться. Она была очень хороша: стройная фигурка, большие, еще не обвисшие груди, длинные ноги. Вдруг Олег Николаевич замер: это была Елена Георгиевна, пресс-центр «Росинвеста». Камера переключилась на кровать, на которой возлежал он, голый, плешивый, пузатый, с тощими волосатыми ногами. Пресс-центр переместилась к нему, затеяла игру, призванную возбудить его мужские достоинства.

— Выключи! — приказал Михеев.

— Неужели не интересно? — удивилась Раиса.

— Выключи! — рявкнул Олег Николаевич.

— А нам очень интересно. Правда, девочки?

Олег Николаевич схватил с журнального стола вазу и запустил ею в экран телевизора. Кино кончилось.

— С тебя еще восемнадцать тысяч. За телевизор, — хладнокровно констатировала Раиса. — А теперь я скажу, зачем этот разговор. Ты пришел в нашу семью голый, как воробей, только что вылупившийся из яйца. У меня никогда не было иллюзий, почему ты женился на мне. Ты рассчитывал на связи отца.

— Это было самой большой моей ошибкой, — буркнул Олег Николаевич.

— И ты не ошибся, — продолжала Раиса, не слушая его. — Благодаря связям отца ты поднялся и решил, что пора начать новую жизнь. С этой шлюхой или с другой, это неважно. Но ты просчитался, дорогой мой. Я не хочу сидеть и ждать, когда ты придешь со страдающим видом и скажешь, что полюбил другую и нам нужно расстаться. Завтра я подаю заявление о разводе и разделе совместно нажитого имущества. Эта квартира в совместно нажитое имущество не входит, она завещана мне отцом. Так что будет лучше, если ты уберешься из неё уже сегодня. А всё остальное входит. И дача, хоть она записана на тебя. Не нужно мне сочувствовать, Михеев. Меня вполне утешат миллиард триста миллионов рублей, которые я получу по суду. А я их получу, можешь не сомневаться.

Олег Николаевич извлек видеокассету из плеера и молча вышел из квартиры, не оглянувшись ни на жену, грузной тушей возвышавшуюся за столом, ни на притихший дочерей, не ожидавших, вероятно, такого исхода разговора.

Николай Степанович не успел поставить машину в гараж и минут через двадцать подкатил к дому.

— В Выхино, — приказал Михеев.

— Когда за вами заехать? — спросил водитель, привыкший к тому, что визиты в Выхино обычно затягиваются до утра.

— Никуда не уезжай, жди!..