Кесарево сечение

С меня в момент слетела спесь. Такой поворот совершенно не учитывался на этапе предварительной проработки плана кампании. Я старательно формировал имидж старшего брата-наставника, а теперь что же?! Мне уготована роль героя-любовника? Но позвольте!..

– Погоди, погоди.., – забормотал я, стараясь выиграть время и определиться на местности. – То есть, значит… А как это можно?.. Мы что же, должны официально венчаться?

– Нет, этого не нужно. Мы просто сделаем вид, что у нас безумная любовь. А брак – формальность. Моих родителей это не впечатлит.

– Понятно, – сказал я. – Но я не уверен, что справлюсь. Это же целое дело!

– О, это очень просто, – Валентина лукаво улыбнулась. – Я тебя сейчас научу. Чтобы не создавать трудностей переходного характера, мы все время будем вести себя как образцовые влюбленные молодожены.

– Так-так! – я понимающе кивнул. – Но что значит "все время"?

– Это значит – непрерывно. И в присутствии третьих лиц, и в их отсутствие – чтобы не расслабляться. Мы, например, вместе будем обедать, вместе смотреть телепередачи, даже спать будем вместе.

Шутки кончились. Это я понял мгновенно, услышав последнюю фразу. Этот переросший ребенок и недоросшая женщина в одном лице способны были на многое. Предстоял не легкий бой, а тяжелая битва, как сказал один старый детский писатель в своем бессмертном произведении.

– Итак, – сухо подытожил я, – мне предлагается участие в грандиозной мистификации. Мы с тобой будем дурачить всех, включая и нас самих. И как долго? Вопрос: не одурачим ли мы сами себя и в самом деле? Дело рискованное – я должен крепко подумать.

– Я понимаю, – сказала Валентина покладисто. – Ты хочешь начать нашу семейную жизнь со скандала. Пусть будет так.

"Чертова девка! – мысленно воскликнул я. – И надо мне было впутаться в эту историю".

Но вслух сказал только:

– Нет, никаких скандалов. Мне нужно подумать, и все. Сейчас я приготовлю кофе, подумаю и приму решение. В нашей якобы семье решения буду якобы принимать я – если ты не возражаешь, конечно.

– Нисколько! Я терпеть не могу принимать всякие эти решения. И всегда думаю: надо посидеть, подождать, оно и само решится как-нибудь.

Пока я варил кофе, Валентина за мной наблюдала, провожая глазами. Глаза у нее были замечательные. Они отражали все ее чувства, но не отражали ни одной ее мысли. Зато в ее глазах, как в открытой книге, я читал свои собственные. И хорошо, если эти глаза работали по принципу полного внутреннего отражения. Мысль о том, что часть моих мыслей проникает в ее подкорку, приводила меня в трепет.

Кофе можно готовить долго. Но кофе нельзя готовить вечно, даже если хочется очень сильно. Вода выкипает…

В конце концов, я налил две чашки, поставил одну перед Валентиной и сказал сурово:

– Сахар – по вкусу.

Она заморгала ресницами и, потупив взор, принялась дуть в чашку. Я хлебнул из своей, обжег губы, но стерпел.

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогая? Ты достойная дочь своего достойного отца. Ставим точки над "и". Я силюсь понять, что ты затеваешь, но тщетны мои усилия! Я глубоко уважаю Валерия Алексеевича и пытаюсь вообразить его реакцию, когда он узнает, что его дочь спит со мной в одной постели. И только потому, что хочет насолить любимому папе. Это совершенно оригинальный способ пряного посола… Или я чего-то не понимаю? Надеюсь, тебе уже известно, что делают мужчина и женщина в одной и той же постели?

– Конечно, – сказала она с вызовом. – Теоретически мне это известно.

– Ах, теоретически?

– Да, теоретически! Мне почти двадцать три года. На что ты намекаешь? Ты меня уже ревнуешь? Совершенно напрасно.

– Что ты плетешь?! – возопил я. – Просто хочу выяснить, как понимать твое предложение? Это юмор? Или уже фарс?

– Давай попробуем. Если выйдет юмор – пусть будет юмор. Но, думаю, – она потянулась, выбросив руки вверх, и изящно повела плечами, – это будет не юмор.

Я тяжело вздохнул. Теперь, как человек порядочный, я просто обязан был взять ее за ухо и отвести к безутешным родителям. Что я и вознамерился сделать, наплевав на свои прямые обязанности настоящего мужчины.

Моим намерениям не суждено было осуществиться. Так уж, верно, было написано на небесах. Это мои ресурсы истощились, а у Валентины в запасе был еще миллион всяких штучек. Она протянула руку и нежно провела пальцем по моему лбу.

– Бедненький, – произнесла она жалостливо. – Я тебе уже совсем надоела, да? А что мне прикажешь делать? Представь себе, что я безумно влюблена.

– Силюсь. И кто он?

– Ну ты же! Вообрази, втюрилась с первого взгляда, даже самой противно. Помнишь, на встрече Володьки-космопродавца? Я взглянула – и р-раз. И после этого смотрела только на тебя. Могло такое случиться?

– Теоретически – да. Больше там не на кого было смотреть, разве что на Зураба Шалвовича. Но практически – маловероятно, – буркнул я.

– Зураб Шалвович не в моем вкусе, – отрезала Валентина. – И вообще, как ты смеешь сомневаться в моих словах? Ты, вдобавок, еще и не джентльмен?

Я вздохнул.

– И не смей при мне вздыхать! Иначе я закачу истерику! "Маловероятно"! Что ты понимаешь в вероятностях?

– Ничего. Полный дурак, как выяснилось.