Кесарево сечение

– Петр Янович, – сказал я, – имеется еще одно тонкое наблюдение.

– А? – Гиря встрепенулся. – Воспроизводи!

– Кто-то нас водит за нос.

– Да ну? – изумился он. – И кто же это такой смельчак?

– Вообразите, лечу я к Луне, и на борту обнаруживаю Валерия Алексеевича инкогнито. Хотелось бы понять, что он там делал?

– А, он-то… Он просто так, прогуляться летал. Отдохнуть, а заодно и тебя подстраховать.

– Обидно! Не доверяете?

– А как же. Доверяй, но проверяй!.. Нет, Глеб, кроме шуток. Все же, случай серьезный. Я ведь тебя нарочно послал. Надеялся, что ОНИ увидят, какой ты у нас молодой и начнут давить.

– Кто – они?

– Ну-у.., всякие, там, негодяи. И прочие. Давить не пытались?

– Нет. Я, во всяком случае, не заметил.

– Жаль. Я все же надеялся… А комиссар зоны тобой не манкировал?

– Нет. Мы с ним отлично поладили. Вам привет передавал. А Валерию Алексеевичу – нет.

– Йенсен? – Гиря пожал плечами. – Что это он так, Валера? Должно быть, не любит тебя.

– Еще бы ему меня любить! Мы с ним вместе целые сутки шарахались по разгерметезированному ангару… Дураков нет давить! Они похлеще штуку придумали, эти самые негодяи и мерзавцы. Вместо того, чтобы давить на тебя, Глеб, они меня перехватили и заставили заниматься какой-то ерундой. Колпак там у них прорвало, кратер десять метров, и прочее. Я брыкался, а куда денешься? Пришлось лететь, шеи мылить, а потом уже поздно было соваться.

– А почему не доложил? – сказал Гиря.

– А что докладывать? Я уже всем намылил.

– То есть, можно не беспокоиться?

– Можно. – Сюняев повернулся ко мне. – Понимаешь, Глеб, рассчет был на внезапность. Они могли, конечно давануть, но только сдуру, в самом начале. А когда ты уже в курс вошел – вряд ли. Понимаешь?

– Не очень.

– Эх ты, – Сюняев вздохнул. – Штатная единица… Вот смотри: у нас в штате около пятидесяти дознавателей, да пять стажеров. А стариков, которые умеют бровь супить – человек десять. Их знают, уважают и побаиваются. Они себя в обиду не дадут, и никому ничего не спустят. С молодыми сложнее. У разных космических боссов появляется соблазн начать воспитывать наших дознавателей в нужном ключе. Мол, в космосе всякие факторы, всего не предусмотришь и не учтешь… Люди, мол, и так из сил выбиваются, проявляя героизм, а тут вы со своей безопасностью. Петр Янович этого допустить не может ни в коем случае, и я с ним полностью солидарен. Проводится соответствующая политика воспитания как самих дознавателей, так и всех космических начальников… Примерно понятно?

– Тут, Глеб, есть и еще один момент, – вмешался Кикнадзе. – Петр Янович почему-то решил, что при расследовании данного эпизода последует реакция на его демарш более раннего периода. Он ее, собственно, провоцировал. Ведь одно дело, когда прибывает сам Сюняев, способный любую фронду подавить в зародыше, а другое дело – ты. С тобой какой-нибудь начальничек мог себе позволить некое, м-м.., некое высокомерие, такую, знаешь ли, брезгливую усмешку. Пренебрежение саном и прерогативами. А тут появляется Валера во всей красе, и наотмашь бьет по загривку. В общем, это довольно тонкая внутриведомственная политическая возня, связанная с тем, что кое у кого и кое-где появляется желание начать нас игнорировать. Между тем, в космическом пространстве наши дознаватели наделяются исключительными полномочиями в юридическом плане. Допустить их девальвацию мы не имеем права ни при каких обстоятельствах. А прецеденты были. Петр Янович имел ряд бесед, во время которых недвусмысленно предупредил этих кое-ктокеров, что любые попытки подменить юридический контроль административным кончатся разнообразными плачевными исходами. Ему было заявлено, что жизнь покажет. Кроме того, предпринимаются попытки игнорировать комиссаров по безопасности зон. Это, конечно, смежники, но тоже наши люди. Им не позавидуешь. Один комиссар на зону! На весь Марс – шесть человек. Их очень легко замотать мелочами, а в это время… И вот мы тут однажды собрались, и решили, что надо дать повод. Но ясно, что, скажем, с Сюняевым или, там, с Карпентером, этот номер не пройдет. Не рискнут связываться. А у тебя, вроде как, категория пожиже. И сам ты, с виду, психологически беззащитен. То есть, бровь не супишь, брюшка нет…

Зураб Шалвович выразительно пошевелил пальцами и усмехнулся.

– Я должен это воспринять как намек? – тотчас же возбудился Сюняев.

– Какой там намек! Я же видел, как ты поглощал мясо на встрече Вовки.

– И как же я его поглощал?

– Неумеренно.

– Да? А кто в это время флиртовал с моей супругой? И с супругой уважаемого начальника? Ты думаешь, что я ничего не заметил? И чем я должен был это компенсировать? А кто не знает даже, сколько у него внуков?

– Валера, Валера-а.., – укоризненно произнес Гиря. – Факт брюшка имеет место.

– А флирт имел место?