Кержак

— Как иначе? — удивился Блоха. — Вот представь, что у тебя лежит пачка листов со схемами ремонта какого-нибудь дрона. Тебе сначала надо их все просмотреть, изучить — чтобы понять, что у тебя вообще есть. Сложные куски — разобрать в деталях. Никто у тебя знания не отнимет, но они мертвым грузом в голове. Поэтому или сам в свободное время разбираешься, будто по каталогу библиотеки шаришь. Или в классе, с учителем. Там основные точки показывают, ты добираешь недостающее и на лабораторках практику доделываешь. Зато потом — в любой момент можно выдернуть нужный кусок.

— Вот значит что, — обрадовался Иван. — Похоже, у меня в «маму» залито куча разного по железкам, надо пока это прошерстить хорошенько… А если чего-то не хватает?

– «Маму» не переделать. Как базовые знания залили — все, навсегда прошито. Есть небольшой буфер, куда с комма подгрузить какую-нибудь мелочевку можно, но это так, побаловаться. Кто работать устраивается, тот уже тройник покупает. Это внешний гелевый чип с двумя слотами расширения. Больше не воткнуть — «мама» сгорит и мозги спалишь окончательно. Зато на трешку можно цеплять любые базы. Конечно, их придется осваивать, но без них никуда. Пилоты ставят корабельные наборы, навигацию и топологию для дальних прыжков. Кто рядом с планетой мотается — те Пилотирование, конкретную модель корабля и часто Аналитику, чтобы сложные расчеты делать.

— Самому не посчитать?

— Пространственные метрики, смеешься? — Блоха улыбнулся. — Не, без вариантов. Ты пойми. Человек — он не может большую часть информации в голове держать, слишком сложно. Поэтому ты подцепляешь специализированный чип, а сам вместо придатка болтаешься рядом. Принимаешь решения, потоками данных управляешь, результаты так или иначе используешь. Но все сложное — в гелевый кристалл через «маму» слил, за пару секунд ответ получил. Надо профиль сменить — одну «базу» с тройника в медблоке снял, другую поставил. Через сутки адаптации можно использовать. Конечно, что-то в голове остается, поэтому близкие по смыслу профессии легче переключаются. И опорные точки с подключенных кристаллов в «маме» хранятся. Поэтому если черед год-другой зацепился заново — то сразу все изученное доступно снова.

— А почему просто компьютер не заставить работать?

— Искины урезаны сильно. Они дважды пытались перешагнуть ступень развития до личной свободы. Поэтому сейчас любая железяка на кораблях без человека — мертвый груз. Обычные автоматы стоят по жизнеобеспечению и наборы программ без возможности развития. Сначала кажется, что почти с разумным общаешься, но потом понимаешь, что это иллюзия. Так и живем — чип купил, на тройник воткнул, на следующий день уже можешь пахать. Снял — и словно раздетый, чего-то не хватает.

— Понял. Каталог у тебя остается. Книгу на полку поставил — любые схемы недоступны. Обратно в руки взял — сиди, пользуйся…

— Точно… Я в четыре года мечтал пилотом стать. Отец подрабатывал на малом боте, монтажником на сборке или ремонтировал станции снаружи. Поэтому многое прочел, пока доступ к местной Сети был. А какие там фильмы лежат про пиратов и поиски сокровищ… Эх…

Поднявшись, мальчишка отряхнул замызганные штаны и заявил:

— Засиделись мы тут. Пойдем, попробуем чего подзаработать. Обед уже скоро, а мы с пустыми руками.

Глава 4

Способов заработка оказалось не так много. Или ковыряться в потоке мусора на переработку, пытаясь добыть что-то ценное. Или обслуживать более удачливых — таскать, убирать, наниматься к богатым бандам в Предбанник для разовой подработки. Для таких случаев рано утром соискатели топали на «биржу» — один из залов, куда заглядывали «покупатели», с помоста объявляя, кто требуется.

На идущего позади брата с сестрой Ивана косились. Потрепанная одежда вряд ли кого из аборигенов удивила, просто почти все щеголяли или в различных комбинезонах, или вообще в тряпье. Поэтому внешним видом Осокин выделялся. А еще — труба, которую использовал вместо посоха.

Уже на выходе из зала их тормознули:

— Слышь, здоровяк. Говорят, ты вчера «канарейщикам» морду набил. Они за твою шкуру пять кредитов обещали.

— Хочешь заработать? — от улыбки Ивана вышибала на проходе подался назад.

— Делать нам больше нечего… Просто — мы люди мирные. И если ты железом здесь махать станешь — грохнем. Усек?

— Само собой. Закон простой — не обижай соседа и к тебя не тронут. Полностью поддерживаю.

— Вот и нормально.

Спустившись по пандусу в очередной зал, мужчина спросил у Блохи:

— А здесь везде так просторно?

— Не, это бывшие склады для разной мелочи. Доковые станции у обшивки еще больше и там шлюзовые створки наружу вообще огромные. Это — так, мелочи. В Предбаннике больше коридоров в несколько этажей. Если к корме идти, там вообще мешанина будет из технологических проходов. Потом рядом с дюзами накопители, топливные танки и прочее. Но там вакуум, без скафандра делать нечего.

— Меня когда из Предбанника выкинули, я почти никого не видел.