Керенский

Думские социалисты, к которым принадлежал и Керенский, не вошли в блок, но активно поддержали его. Теперь в Таврическом дворце звучали речи, немыслимые в начале войны. Вряд ли Керенский мог предвидеть скорую революцию, но он интуитивно чувствовал, что события набирают оборот, и потому сам был активен как никогда. В августе 1916 года он отправляется в Туркестан. Причиной этой поездки было не стремление увидеться с братом, занимавшим должность прокурора в Ташкенте. Туркестанский вояж Керенского стал частью парламентского расследования обстоятельств, вызвавших восстание местного населения — казахов, киргизов, узбеков. За две недели Керенский помимо Ташкента побывал в Бухаре, Самарканде, Андижане. Позже, выступая с думской трибуны, он открыто заявил, что туркестанское восстание было спровоцировано грубой политикой центральных властей, произволом и взяточничеством чиновников на местах.

На обратном пути Керенский задержался в Саратове и Самаре, где выступал с публичными лекциями и встречался с местными представителями народнических групп. Вернулся он в Петроград, как раз успев к большим переменам. В сентябре 1916 года министром внутренних дел неожиданно был назначен товарищ (заместитель) председателя Государственной думы А. Д. Протопопов. Для Керенского он был не только коллегой-парламентарием, но и земляком — уроженцем Симбирска. Вероятно, одной из причин, побудившей царя остановиться на кандидатуре Протопопова, был его статус парламентария. Николай II наивно рассчитывал на то, что Дума, получив министра из своей среды, на этом и успокоится. Но надежды эти не сбылись. В глазах либеральной оппозиции Протопопов был ренегатом, и с его назначением тон думских речей стал еще более агрессивным.

1 ноября 1916 года должна была открыться очередная парламентская сессия. Задолго до этого в Петрограде начали ходить слухи о том, что ожидается что-то необычное, и потому в назначенный день балконы в зале заседаний Думы были переполнены любопытствующей публикой. То, что произошло дальше, не обмануло ожиданий любителей сенсаций. Главным событием дня стала речь Милюкова. С небывалой резкостью он обрушился на правительство. Милюков приводил факты, доказывавшие бездарность властей, и каждый пассаж заканчивал вопросом: «Что это, глупость или измена?» Ответом Милюкову был гром аплодисментов. Среди депутатов и публики, и без того наэлектризованных слухами, речь кадетского лидера вызвала едва ли не истерику.

В результате через день, когда должно было состояться следующее заседание Думы, зал был набит до последнего предела. На этот раз главным номером программы стало выступление Керенского. Свою речь он начал патетически: «Страна истекает кровью», а закончил словами: «Мы заставим уйти тех, кто губит, презирает, издевается над страной!» По приказу властей речь Керенского, как и речь Милюкова, была изъята из стенограммы и запрещена к публикации в газетах. Как результат — обе речи мгновенно разошлись по стране в сотнях рукописных копий (причем в ряде случаев эти списки содержали гораздо более крамольные слова, нежели оригиналы).

Газеты окрестили происходящее в Думе «штурмом власти». Следствием его стал уход Штюрмера в отставку. Но разгоряченная успехом оппозиция требовала большего. Ситуация принимала все более неконтролируемый характер. В середине декабря был убит Распутин, которого считали главным вдохновителем «темных сил», окружавших трон. Среди убийц Распутина оказались двоюродный брат царя великий князь Дмитрий Павлович, князь Феликс Юсупов и правый депутат Думы Пуришкевич. Своим поступком они рассчитывали спасти монархию, но на деле лишь ускорили ее падение. Смерть Распутина стала последней новостью уходящего года. Новый, 1917 год грозил стать не менее бурным. Однако масштабы надвигающейся бури не мог представить никто.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ФЕВРАЛЬ

Роковой для России 1917 год начинался в обстановке мрачной и тревожной. Известия с фронта не сулили ничего утешительного. В тылу население роптало на дороговизну, в очередях, почти не скрываясь, говорили о немецких шпионах, засевших у трона. Именно слухи в значительной мере и определяли общественные настроения в последние месяцы существования российской монархии. Сначала это были фантастические истории о царе, царице и Распутине, истории скабрезные, подчас за гранью пристойности.

Убийство Распутина немногим изменило ситуацию. Один из современников, профессор-юрист М. П. Чубинский, записал в эти дни в своем дневнике: «По городу ходят вздорные слухи: одни говорят о покушении на государя, другие о ранении государыни Александры Федоровны. Утверждают (и это очень характерно), будто вся почти дворцовая прислуга ненавидит государя, и охотно вспоминается история с сербской королевой Драгой». [85]Напомним, что королева Драга в 1903 году была убита заговорщиками вместе со своим мужем королем Александром Обреновичем. Сейчас мы знаем, что никаких попыток покушения на императора и императрицу не было, но сам факт появления подобных слухов весьма показателен.