Керенский

В итоге, как казалось, была найдена почва для компромисса. И ВЦИК, и Временный комитет согласились, что новое правительство будет формироваться лично Керенским. В основу должен быть положен персональный принцип, предполагавший, что министры не несут ответственности перед своими партиями. Руководствуясь этим, Керенский обратился к членам кадетской партии В. Д. Набокову, Н. М. Кишкину и Н. А. Астрову занять должности в формирующемся кабинете. Те, в свою очередь, поставили перед Керенским ряд условий: вопрос о форме государственного строя и важнейших социальных реформах должен быть отложен до Учредительного собрания; необходимо полностью соблюдать единение с союзниками; восстановление дисциплины в армии и борьба с анархией в тылу. Дополнительным условием, не ставившимся публично, было удаление из состава правительства Чернова, которого кадеты считали виновником аграрных беспорядков.

Керенский согласился на всё, за исключением удаления Чернова. В этот момент переговоры прервались, поскольку 15 июля Керенский спешно отбыл на фронт. Когда он через четыре дня вернулся обратно, ситуация существенно изменилась. Министр внутренних дел Церетели заявил репортерам, что социалистическая часть правительства готова допустить в его состав только тех представителей цензовых элементов, которые стоят на позиции декларации от 8 июля. Это был тупик. Стало ясно, что ни левые, ни правые реально не настроены на соглашение.

Последняя попытка примирить враждующих была предпринята на заседании правительства 21 июля 1917 года. Долгие разговоры вновь оказались бесплодными. Керенский в этих спорах участия не принимал, причем отсутствующее выражение его лица порождало сомнение в том, что он вообще слышит аргументы сторон. В шесть часов вечера он неожиданно поднялся и заявил, что ввиду отсутствия какой-либо поддержки его начинаниям он слагает с себя обязанности ми-нистра-председателя и члена кабинета. Коротко откланявшись, он покинул зал.

Керенский исчез из города. Даже пронырливые газетчики не знали, где его искать (позже выяснилось, что он скрытно уехал в Царское Село). Растерянных министров охватило неприятное чувство. Внезапно оказалось, что присутствие Керенского снимало с них ответственность, а теперь каждый встал перед необходимостью отвечать за всё самому. Напрасно наиболее циничные из министров успокаивали своих робких коллег, цитируя Пушкина: "Борис еще поплачется немного, как пьяница над чашею вина, и согласится". Но страх перед неизвестностью оказался сильнее.

Весь вечер министры советовались со своими партийными товарищами. Наконец, к одиннадцати вечера они вновь съехались в Зимний дворец, где уже две недели проходили заседания кабинета. На этот раз в Малахитовом зале присутствовали не только сами министры, но и представители ВЦИКа, Временного комитета и ЦК кадетской партии. Встречу на правах заместителя премьера открыл Некрасов. Он сообщил, что от Керенского получено официальное заявление об отставке. В такой ситуации, по словам Некрасова, возможны три выхода. Первый — правительство передает власть Совету и Временному комитету Государственной думы; второй — вручить полномочия для формирования кабинета одному лицу; третий — выслушать представителей политических организаций. Естественно, что собравшиеся в зале прожженные демагоги выбрали третье.

Заседание затянулось до шести утра. Каждый из присутствующих не преминул выступить с речью, не важно, имела ли она какое-то отношение к теме обсуждения или нет. В конечном счете всё уперлось в позицию социалистов, упорно отстаивавших декларацию от 8 июля. Наконец, не выдержал и Некрасов. Он сказал, что все равно уходит из правительства и потому не собирается больше молчать. Обращаясь к представителям Совета, он заявил, что они парализовали всю деятельность правительства и ведут страну к катастрофе. "Возьмите эту власть в собственные руки и несите ответственность за судьбу России. Или, если у вас нет решимости это сделать, предоставьте власть коалиционному кабинету, но тогда уже не вмешивайтесь в его работу. Не принимайте только в эту ночь половинчатых решений. Не доверяете Керенскому? Тогда составьте чисто социалистический кабинет — и мы уступим вам власть". [260]

Уже под утро было решено, что министры коллективно подают в отставку, с тем чтобы Керенский мог сформировать кабинет по своему усмотрению. Некрасов связался по телефону с Керенским (он один знал, где его искать). Днем 22 июля в газеты было передано официальное заявление. В нем Керенский подтверждал свою готовность взять на себя дело формирования верховной власти. Деликатный вопрос о декларации от 8 июля был закамуфлирован обтекаемой фразой о необходимости исходить из тех начал, которые были выработаны и изложены в "предыдущих декларациях" Временного правительства.