Керченское сражение. От Крыма до Рима

А на рейде трепетали на ветру паруса десяти воен­ных, «новоманерных» судов. На флагманском, трех­мачтовом, 16-пушечном корабле «Хотин» Сенявин со­брал офицеров.

В каюте флагмана, на переборках, развешаны схе­мы сражения эскадры Спиридова при Хиосе и в Чесме.

Обстоятельно изложив ход битвы, Сенявин прого­ворил:

— Сия виктория славу принесла флоту нашему впервые на море Средиземном. Прошу господ офицеров о том помнить, урок для себя сделать. Каково натиск и бесстрашие русских моряков крушит превосходного неприятеля.

Хрипловатый голос вице-адмирала иногда преры­вался кашлем. Сенявин опять подошел к схеме Хиос­ского сражения и, опершись на указку, кивнул на пе­реборку, где висела схема.

— Со времени великого Петра подобного триумфа флот не испытывал. В прошлом, по молодости, довелось мне целоваться с турками возле Лимана под Очаковом. В ту пору сила была на море у султана. — Сенявин отка­шлялся и продолжал: — Ныне приятель мой адмирал Григорья Спиридов не устрашился превосходства турок и храбро авангардней ошеломил неприятеля и прину­дил бежать в Чесму, где противник и нашел свой гроб.

Окинув взглядом притихшую в полудреме аудито­рию, Сенявин ткнул указкой в схему:

— Одно в толк не возьму, пошто он, как флагман авангардии, покинул линию в бою и напролом полез на турецкого капудан-пашу?

Вопрос адмирала встрепенул собравшихся, они за­шушукались, переговариваясь между собой, а Сенявин продолжал:

— К тому же как главный кумандир находился в по­зиции, как положено, не центре линии, а на фланге?

Переглядываясь, офицеры, видимо, тоже задума­лись над разгадкой действий Спиридова, а капитан 1-го ранга Яков Сухотин о чем-то спросил сидевшего рядом капитана 2-го ранга Скрыплева и, окинув взгля­дом товарищей, как бы подытожил мнение:

— Сие действо противуречит принятой всюду ли­нейной тактике, ваше превосходительство.

Сенявин ухмыльнулся, довольный ответом.

— Мое такое же мнение, Яков Филиппович, к тому же флагман своим кораблем пожертвовал.

В салоне все одобрительно зашумели, видимо под­держивая такое суждение. Сквозь шум неожиданно прозвучала звонкая и вместе с тем задорная реплика:

— Дозвольте, ваше превосходительство?

Присутствующие смолкли и с интересом огляну­лись на поднявшегося, рослого, голубоглазого, с ниспа­дающими на лоб светлыми кудрями Федора Ушакова. Вторую кампанию они приглядываются к этому кре­пышу-лейтенанту. По-прежнему по службе он строг с матросами, не чурается товарищей, не прячется за спины сослуживцев, прямодушен, но как-то не вписы­вается в компанейство во время застолий по части по­требления хмельного.

Продолжая улыбаться, Сенявин одобрительно кив­нул.

— По моему суждению, их превосходительство ад­мирал Спиридов поступил здраво, — твердо сказал Ушаков, — исходя из обстоятельств. Наиглавное дей­ство его, как я разумею, имело целью ошеломить силь­ного неприятеля атакой флагмана турок, чего он и до­бился.

В салоне зашумели, а Ушаков продолжал как ни в чем не бывало:

— Касаемо погибели «Евстафия», тут, как видно, ветра недостало для доброго маневра уклониться от «Реал-Мустафы», а быть может, и течением навалило на турка.

Не сгоняя с лица улыбки, Сенявин почесал подборо­док, как бы размышляя, а Ушаков не садился, подыто­жил свою тираду:

— И все же « Евстафий » уволок на дно флагмана не­ приятеля!

Офицеры задвигали стульями, перебрасывались репликами, стараясь как-то высказать свое несогласие с Федором Ушаковым, а Сенявин помахал указкой и, когда стихло, проговорил:

— Пожалуй, в твоих речах, Федор Федорович, есть кой-какой резон, хотя немудрено с тобой и поспорить. Одначе ты проворен. Свою линию творишь здраво. Вице-адмирал оглядел затомившихся офицеров.

— Ныне, господа, перервемся и прошу у меня ото­бедать, авось за столом и покумекаем о сказанном…

Зимние месяцы промелькнули незаметно, впере­межку с морозцем, мокрым снегопадом, штормовым ветром с Таманского берега.

Ранней весной Сенявин вызвал Ушакова:

— Нынче в кампанию эскадра в море пойдет. Пора нам помочь в Крыму армейцам. Ты же отправляйся к Воронежу. Примешь под команду транспорта, загру­зишь лесом и приведешь в Таганрог. Ушаков молча недовольно морщился.

— Знаю, в море просишься. А кроме тебя Дон ни­кто лучше не знает, лес-то надобен для постройки на­шего первенца фрегата. Ушаков козырнул:

— Есть, будя исполнено! Собрался уходить, но Сенявин его остановил:

— То не все. Разгрузишь транспорта, с капитаном Кузьмищевым тот фрегат поведешь от Новохоперска в Таганрог. Здесь его достраивать станем и вооружать. Пора нам заиметь на флотилии фрегат о тридцати двух пушках…

Когда Ушаков подошел к двери, Сенявин окликнул его:

— Ты, никак, на тактику линейную Госта покуша­ешься? Своим ли умом сие докумекал?

Ушаков обернулся, краска медленно залила без то­го румяные щеки.