Керченское сражение. От Крыма до Рима

«Вчерашнего числа с малым нашим корпусом во­шли мы в город Рим. Восторг, с каким нас встречали жители, делает величайшую честь и славу россиянам. От самых ворот св. Иоанна до солдатских квартир обе стороны улицы были усеяны обывателями обоего пола и даже с трудом могли проходить наши войска. «Виват, Павло примо! Виват, московито!» Было провозглашено повсюду с рукоплесканиями.

«Вот, — говорили жители, — вот те, кои бьют фран­цузов и коих они боятся! Вот наши избавители! Неда­ром французы спешили отсюда удалиться!» Вообразите себе, ваше высокопревосходительство, какое мнение имеет о нас большая и самая важная часть римлян и сколько много радости произвела в них столь малая наша команда! Я приметил, что на всех лицах было на­писано искреннее удовольствие», — восторженно сооб­щал Балабин своему адмиралу.

То было для Ушакова в уходящем году последнее радостное сообщение. Немало тягот и лишений выпало на долю моряков. Многих отважных бойцов недосчита­лись они в своих рядах, навечно остались те в чужой стороне.

Всего этого будто не знал и не замечал император. Зато вдруг главным освободителем Неаполитанского королевства оказался кардинал Руффо — Павел I по­жаловал ему орден Александра Невского и звезду Анд­рея Первозванного, высшую награду России.

Быстро узнал об этом Нельсон и не преминул вос­пользоваться случаем. Лорды Адмиралтейства нечасто жаловали своих вояк, тем паче попусту, но тут был другой случай — а вдруг пройдет? Английский адми­рал послал Павлу I, гроссмейстеру Мальтийского орде­на доклад об осаде Мальты и просил о награждении ка­питана Болла за заслуги при овладении островом. Хо­тя, собственно, заслуги-то еще и не было. Главная крепость Ла-Валетта оставалась неприступной и сдалась сама через год, когда гарнизону нечего было есть. Не Болл был причиной… Нельсон просил русского им­ператора — за особые заслуги в освобождении Неапо­литанского королевства пожаловать русскими ордена­ми английского посланника и его супругу, прекрасную леди Гамильтон…

Может быть, и это состоялось бы… Но увы… Ветры большой политики резко меняли свои румбы. Слиш­ком явным стало вероломство австрийского императо­ра и коварство короля Англии. К тому же Франция им­ператора Наполеона потушила вконец тлеющие угли революции, она была уже не столь опасна…

Суворова предали австрийцы в Альпах. Ушакова бесстыдно обманывали на Апеннинах и англичане, и австрийцы. Ценой жизни русских матросов добыва­ли себе славу союзники. Последний раз это было под Анконой, которая вот-вот должна была пасть после многомесячной блокады кораблями и осады с суши ма­тросами эскадры Ушакова. Но австрийский генерал Фрелих действовал коварно и нагло. Появившись у стен Анконы, он тайно подписал капитуляцию с французами, приказал сорвать русские флаги со стен крепости и присвоил себе лавры победителя.

Мало было утешения Ушакову, когда по его реши­тельному протесту Фрелиха отстранили от должности, а потом судили.

Для поддержания порядка Ушаков оставил в Неапо­ле отряд кораблей капитана 2-го ранга Сорокина, а сам с остальными кораблями пошел на Корфу, корабли тре­бовали серьезного ремонта. В Мессинском проливе нео­жиданно пришло плохое известие, что эскадрам пред­стоит возвращаться к своим портам на Черном море. Эс­кадры надо было еще собрать вместе — Пустошкин бло­кировал Геную, Войнович крейсировал в Адриатике.

Эскадра Ушакова стояла на рейде в Мессине. Судя со стороны, корабли не спешили сниматься с якоря и уходить отсюда. Но слухи об уходе на Корфу, а потом в Севастополь кочевали с корабля на корабль. Станови­лось обидным до боли, что тяжкие хлопоты многих русских моряков, равно как и их подвиги вдали от ро­дины, довольно безучастно воспринимались всесиль­ным властелином в Петербурге. Там затевались новые конгломераты европейских дел и соответственно меня­лись партнеры.

* * *

Два месяца назад, когда Нельсон и король Ферди­нанд упрашивали Ушакова помочь очистить от францу­зов Неаполитанское королевство, странные события происходили на другом краю Средиземного моря, у бере­гов Египта. Английская эскадра Сиднея Смита блокиро­вала Бонапарта в Александрии. Противники вдруг встретились за чашкой чая. Наполеон очаровал Смита своей любезностью, и тот согласился выпустить из же­лезного кольца блокады три транспорта. На одном из них Наполеон покидал Египет. Он спешил во Францию. Армия там терпела одно поражение за другим, страна стояла на грани разрухи, и только необычайные меры могли изменить события. Они не заставили себя ждать.

Франция и Париж встретили Наполеона как триум­фатора.

Прежние победы в Италии и нынешние в Египте сде­лали его первым генералом республики. Здраво оценив обстановку, Бонапарт умело запугал Совет старейшин угрозой якобинства, и тот назначил его начальником гвардии. Используя военную силу, Наполеон 18 брюме­ра вырвал исполнительную власть у Директории.

Соратник Бонапарта, генерал Леклерк, окружен­ный гренадерами, громогласно объявил в зале Совета пятисот:

— Именем генерала Бонапарта законодательный корпус распущен. Гренадеры, вперед!