Читаем Кентерберийские рассказы полностью

Кентерберийские рассказы

Пестунья всех грехов — ее народТо называет Праздностью, то Ленью —Всех смертных к адовым вратам ведет;Лишь тот окажет ей сопротивленье,Кто в силах ей противоставить Рвенье.И к этому стремиться мы должны,Чтоб избежать засады сатаны.Опутать нас он может постоянноБесчисленными тысячами пут;Предайся праздности — и окаянныйУж подстерег тебя, он тут как тут.Тебя за ворот он — жесток и лют —Хватает, и дрожат твои колени.Не предавайся ж праздности и лени.Хоть нас угрозы смерти не страшат,Однако разум говорит нам ясно,Что праздностью рождается разврат,Всех мерзостей источник преопасный.Кто власти подчинен ее ужасной,Весь день лишь есть, и пить, и спать готов,И пожирать плоды чужих трудов.Чтоб оградить себя от этой власти,Которая нас к гибели ведет,Решил я житие твое и страстиПересказать, дав близкий перевод.Речь о тебе, Цецилия, идет,Святая мученица, что к могилеПришла с венком из дивных роз и лилий.Тебя, всех дев наичистейший цвет,О ком святой Бернард писал так чудноИ без кого нам утешенья нет,Прошу я просветить мой разум скудныйИ мне про путь поведать многотрудныйТой, что снискала рая благодать,О чем в легенде можно прочитать.О дева-мать, рожденная от сына,Что грех нам помогаешь побороть,Всех милостей источник и причина,В чьем лоне воплотился сам господь!Так взнесена тобой людская плоть,Что сына своего творец вселеннойВ нее облек для этой жизни бренной.В твоей утробе вечная любовьОбличие приобрела людское;Она, одета в нашу плоть и кровь,Царит над морем, небом и землею,Что ей хвалу поют без перебоя;Девичьей не утратив чистоты,Творца всех тварей породила ты.Величие в себе соединилаТы, дева дев, с такою добротой,Что — совершенства дивное светило —Взор благодатный обращаешь свойНе только к тем, кто с жаркою мольбойЛежит у ног твоих, — ты милосерднаК тем даже, чьи уста замкнула скверна.Так помоги же, чудо естества,Мне, твари, брошенной в юдоль печали!Припомни хананеянки слова:«Щепки себе все крохи подобрали,Что со стола господнего упали».Хоть грешен я, меня не оттолкни, [272]Мне в доблесть веру жаркую вмени.Без дела вера не мертва ль, однако?Даруй мне силу труд исполнить мой,Чтоб мог я вырваться из царства мрака,О доброты источник неземной!Будь мне, молю, заступницей святойТам, где творца все славит неустанно,О мать Христа, о дочь блаженной Анны!Твой свет небесный в душу мне пролей,—Она лежит больной в темнице тела,Придавленная тяжестью страстей,Томясь в тенетах плотского удела,К тебе, благая, прибегаю смело:Ты для страдальцев — пристань и приют,Благослови меня начать мой труд.У вас, читатели, прошу прощеньяЗа то, что неискусен мой рассказ,Что он не вызывает восхищеньяРазнообразием своих прикрас.Но я его пересказал для вас,Легенде следуя, ее словами.Коль плох мой труд, его исправьте сами.Смысл имени Цецилии святойИстолковать сначала тут уместно.Перевести на наш язык роднойЕго мы можем «лилией небесной».Душою целомудренной и честнойИ чистотой, прозрачною до дна,Не заслужила ли его она?А можно в этом имени «ДорогаДля тех, кто слеп», пожалуй, прочитать,Ведь многим помогла она у богаСнискать себе навеки благодать.Позволено еще предполагать,Что рядом с небом названа здесь Лия —Стремленье совершать дела благие.Отсутствие душевной слепоты,Быть может, это имя означает:Что взор ее был полон остротыИ мудрости, об этом кто не знает?Да нет же, имя дивное включаетСловечко Леос, [273]и не зря народСвятую небом всех людей зовет.С народом равнозначно слово это,И как нам с неба солнце, и луна,И хор созвездий льют потоки света,Так, бесконечной святости полна,Всем людям в душу свет лила онаСвоею мудростью, своею веройИ добротой, не ведающей мерыКак наделяет мудрецов чредаСвод неба быстротою и гореньем,Так и Цецилия в делах всегда,Сердечно каждым дорожа мгновеньем,Неутомимым отличалась рвеньемИ пламенной горела добротой.Вот объясненье имени святой.В семействе благородном, в граде Риме,Цецилия узрела божий свет;Евангелья лучами неземнымиБыл в колыбели дух ее согрет.Богобоязненная с юных лет,Она молила небо неустанноОставить девственность ее сохранной.Когда година в брак вступить пришлаИ в храм она, на радость прихожанам,Венчаться с женихом своим пошла,—Он молод был и звался Валерьяном,—Она, охваченная пылом рьяным,Под белым платьем с золотой каймойВо власяницу стан одела свой.Внимая, пенью музыки органной,Цецилия молилась богу так«Остаться чистой дай, чтоб окаянныйНе мог мной овладеть навеки враг»,Дабы распятому любви дать знак,Пред свадьбой через день она постиласьИ горячо всевышнему молилась.Когда же новобрачные для снаВ опочивальню удалились вместе,Шепнула мужу на ухо она:«О милый мой, внемли своей невесте!Я тайну некую тебе по честиДолжна поведать, но прошу тебяЕе не разглашать, меня любя».Поклялся Валерьян, что тайны этойОн никогда не выдаст никому,Нигде, ни за какие блага света,И молвила тогда она ему:«И днем, и сквозь густую ночи тьмуС собою ангела я чую рядомС пылающим любовью горней взглядом.Заметь он, что тебя ко мне влечетНечистое, земное вожделенье,Чтоб защитить меня, он пресечетМладую жизнь твою без сожаленья.Но если чистое в тебе гореньеУвидит он, то, как и я, любимЗа чистоту души ты будешь им».В ответ, руководим господней волей,Воскликнул Валерьян: «Твоим словамЯ не могу довериться, доколеЛик ангела я не увижу сам.Узрев его, я тайны не предам,Но если мил тебе другой мужчина,Вас ждет обоих горькая кончина».Цецилия промолвила в ответ:«Его увидишь, и Христовой славыПрольется на тебя небесный свет.Дорогой Аппиевой от заставыПройдя три мили, в хижине дырявойТы бедняков найдешь. Поведай тамТо, что сейчас тебе я передам.Скажи, что к ним затем ты послан мною,Чтобы святой Урбан тебе помогНайти стезю к душевному покою,И только переступит он порог,Все расскажи ему в кратчайший срок.Когда очистит он тебя от скверны,Тебе предстанет ангел, страж мой верный».И Валерьян в дорогу поспешил,Как только свет забрезжил, утром рано,И за заставой средь святых могил,Нашел святого старика Урбана.Тот, выслушав признанье Валерьяна,Весь просиял, и руки вверх простер,И увлажненный поднял к небу взор.«Исусе, — он воскликнул, — боже правыйВсех страждущих опора и оплот,Бессмертной веры сеятель и славы,Прими из рук моих созревший плодПосева, что в Цецилии живет.Подобна рвением пчеле примерной,Она тебе рабыней служит верной.Ее супруг, что словно гордый зверь,Готов был прежде драться с миром целым,Явился от нее сюда теперь,Как агнец, мирен и душой и телом».Тут некий старец вдруг в наряде беломВошел и рядом с Валерьяном стал;В руках он книгу дивную держал.У Валерьяна помутилось зренье,И он упал, а тот, подняв его,Из досточтимой книги начал чтенье:«Един господь, создавший естество,Един завет и пастырь у всего,Что в мире этом, бездной зла объятом».Начертаны слова те были златом.Прочтя их, старец вопросил: «СемуТы веришь или нет, — я жду ответа».И Валерьян ответствовал ему:«Да, верю, ибо правды выше этойНа свете нет и нет за гранью света».И старец вдруг исчез, как некий сон,И Валерьян Урбаном был крещен.Домой вернувшись в полдня час пригожий,Жену застал он в комнате своей,И два венка прекрасных ангел божийПред ней держал — из роз и из лилей.И вот один венок он подал ей,Другой же юному ее супругу;Потом обоих их подвел друг к другу.«Венки храните эти, — молвил он,—Ни тел своих, ни душ не оскверняя.Не страшен увядания законЦветам, что я принес для вас из рая.Им смертью не грозит зима седая.Но зримы лишь для тех они, чей духПороку враг, к земным соблазнам глух.Ты, Валерьян, за то, что назиданьюСвятому не противился, открой,Какое в сердце ты таишь желанье».«Есть у меня, — тот молвил, — брат родной,Которого люблю я всей душой.Я буду счастлив, если и на братеПочиет дух небесной благодати».И ангел рек: «Войдете в райский садВы оба; вам, за муки в небо взятым,Там предстоит отрада из отрад».Тут брат Тибурций вдруг предстал пред братом,Чудесным пораженный ароматомЛилей и роз, дивился в сердце онБлагоуханию со всех сторон.«Откуда, молвил, в это время годаТакое благовоние лилейИ роз могла еще найти природа?Когда б я их держал в руке своей,Их благовонье не было б сильней.Я в сердце благовонье это чую,—Оно в меня вдыхает жизнь иную».«У нас венки, — услышал он в ответ,—Из алых роз и белоснежных лилий;От глаз твоих сокрыт их нежный цвет,Хоть запахом они тебя пленили.Но если ты, не пожалев усилий,Отыщешь путь, ведущий к небесам,Ты будешь видеть их, подобно нам».Тибурций молвил: «Наяву ль, во сне лиТвои слова я слышу, брат родной?»«Во сне, — ответил Валерьян, — доселеМы жили, голос истины живойТеперь нас пробудил». — «О брат, открой,—Вскричал Тибурций, — слов твоих значенье».И тот в ответ: «Внемли же объясненью.Мне ангелом указан к правде путь;Отринув идолов душою честной,Ты тоже можешь на него свернуть».Венки созданием любви небеснойСчитал святой Амвросий, как известно.Вот как учитель благородный сейО нем глаголет в повести своей.Чтоб заслужить страстной венец нетленный,Цецилия, всевышнему верна,Отринула соблазны плоти бренной;В признаньях и Тибурций и онаНам подтвердили это все сполна.С небес тогда создатель всеблагой имЧрез ангела послал венки обоим.Был обращен супруг и брат егоМладою девственницей для начала.Вот чистоты святое торжество!Тибурцию Цецилья доказала,Что идолы глухие стоят мало,Что им живое слово не даноИ бросить их пора уже давно.«Кто думает иначе, — тот ничуть, —Ответил юноша, — не лучше зверя».Она его поцеловала в грудьИ молвила: «Мне братом будь по вере!Перед тобой открыты в небо двери».Потом, к нему приблизившись на шаг,Она ему еще сказала так:«Как мне стать брата твоего супругойВелел закон Христовой доброты,Так я в тебе нашла сегодня друга,Когда от идолов отрекся ты.Себя смирив обетом чистоты,Прими крещенье — и прозревшим взглядомУвидишь ангела с собою рядом»,Тибурций молвил: «Дорогой мой брат,Куда пойду я, перед кем предстану?»А тот в ответ: «Спокоен будь и рад,Я к папе поведу тебя Урбану».Тибурций, подошедши к Валерьяну,Воскликнул: «Странны мне твои слова,И верю я ушам своим едва.Ты не о том ли говоришь Урбане,Что, к смерти осужденный столько раз,Живет в норах, — подобно дикой лани,От человеческих скрываясь глаз?Его бы на костре сожгли тотчас,Когда б могли найти, и в это пламяМы, как сообщники, попали б сами.Покуда, в небеса вперяя взор,В глуби мы ищем истинного бога,Тут, на земле, поглотит нас костер».Цецилия его прервала строго:«Поверь, тогда лишь стоила бы многоЗемная жизнь, исполненная зла,Когда б она единственной была.Но есть иная жизнь в ином пределе,Которая не ведает конца.Нам к этой жизни, как к блаженной цели,Путь кажет сын небесного отца,Благого вседержителя-творца,Чей дух святой бессмертною душоюОт века наделяет все земное.Благая и торжественная вестьПринесена на землю божьим сыном,Что, кроме этой, жизнь иная есть».«Сестра, — вскричал Тибурций, — ты единымНе назвала ли бога властелином?Я понял, что один над нами бог,—А ты мне говоришь теперь о трех».Она на это: «Слушай разъясненье:Как состоит разумный дух людскойИз памяти, ума, воображенья,Так может быть присущ состав тройнойИ божеству, Тибурций дорогой».Затем ему Цецилья в поученьеПро жизнь Христа, про все его мученьяПоведала, про гибель на кресте:О том сказала, как людскому роду,Погрязшему в грехе и суете,Сын божий вечную предрек свободу.И вот Тибурций, что впервые сродуО сыне божьем услыхал рассказ,К Урбану с братом двинулся тотчас.Урбан, вознесши господу молитву,Крестил его и рыцарем дал стать,Всегда готовым на святую битву.На юношу такая благодатьТогда сошла, что мог он созерцатьВсечасно ангела; ни на мгновеньеЕго не покидало провиденье.Всех знамений, что дал им свет Христов,Не перечислить, — было их немало.Но день пришел, когда в конце концовИх городская стража разыскала.Префект Алмахий, допросив сначала,Их к статуе Юпитера послалИ слово им в напутствие сказал:«С тех головы долой, кто богу РимаНе пожелает жертву принести».Потом, корникулярия [274]МаксимаПризвав, ему велел их отвести;Святых на их страдальческом путиСопровождая, тот душой умильнойИм сострадал и слезы лил обильно.Когда он слово услыхал святых,От них велел он катам отступиться,Затем позвал к себе он на дом их.И не успело солнце закатиться,Как светом веры озарились лицаУ катов и Максима, — их сердцаОчистили святые до конца.Цецилья позже, под ночным покровом,Священников к Максиму привелаИ вновь крещенным именем ХристовымПромолвила, душою весела:«Оставьте ваши темные дела,Оружьем света препояшьтесь ныне,О рыцари небесной благостыни!Вы можете гордиться, о друзья,Одержанной победою отменной.Вам в небе справедливый судия,Все видящий из глуби сокровенной,Венец готовит радости нетленной».Как только голос девственницы стих,На площадь братьев повели святых.На площади они ни воскурений,Ни жертвы идолу не вознесли;Благочестиво преклонив колени,Они беседу с господом вели,Далекие от помыслов земли,И отсекла их головы секира,И души их взнеслись к владыке мира.Потом Максим, присутствовавший там,В слезах сказал, что видел, как вспарилиБессмертные их души к небесамПод сенью светлых ангельских воскрылий.И те слова премногих обратили.Префектом к бичеванью присужден,Под плетью отдал богу душу он.Цецилия его похоронилаПод камнем; где покоился супругИ где Тибурция была могила.А вслед за тем велел Алмахий вдругОтряду воинов своих ж слугЦецилью привести для воскуреньяПред идолом и жертвоприношенья.Но воины и слуги, как один,Уверовали все в ее ученьеИ, плача, восклицали: «Божий сын —Бог истинный, и только в нем спасенье.В него мы верим, раз он в услуженьеТаких рабынь имеет, как она;Отныне пытка нам уж не страшна».Префект потребовал, чтобы святаяПред ним тотчас предстала, и едваОна вошла, он, голос возвышая:«Ты что за женщина?» — спросил сперва.«Патрицианка родом и вдова»,—С достоинством Цецилья отвечала.«Да нет же, веру назови сначала!»

Перейти на страницу: