Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь

– Философы! – сказал он. – Нечего сказать, хороши философы! О, невежды, не знающие даже устройства человеческих зубов! Послушай, дружок, если б вымерло все человечество, что, по уверениям ученых авторитетов, непременно когда-нибудь случится – и неплохое это было бы дело, кстати сказать! – если бы, говорю я, от людей ничего не осталось, кроме зубов и больших пальцев, философ той высшей породы, которая заменит человеческую, тотчас увидит в этих остатках все характерные свойства и всю историю человека. Сравнивая его большие пальцы с когтями орла и тигра, а также с копытом лошади, он скажет: «Владелец этого пальца должен был владычествовать над существами с когтями и с копытами». Ты можешь сказать, что у обезьян есть большой палец. Это правда, но сравни-ка большой палец обезьяны с пальцем человека – могла ли самая крупная обезьяна с самым большим пальцем построить Вестминстерское аббатство[47]? Но даже и пальцы еще мало говорят о человеке – то ли дело его зубы! Посмотри на его зубы.

Тут Кенелм разинул рот и обнаружил два ряда белоснежных зубов, столь приспособленных для жевания, что самый искусный зубной врач пришел бы в отчаяние, поняв, что не мог бы создать ничего подобного.

– Посмотри, говорю я, на его зубы!

Мальчик невольно отступил.

– Разве эти зубы принадлежат жалкому едоку цветной капусты? И разве мучная пища дала бы владельцу таких зубов звание главного истребителя всего живого? Нет, друг мой, нет, – продолжал Кенелм, сомкнув челюсти, но все еще приближаясь к мальчику, который при каждом его шаге отступал к аквариуму, нет, человек потому и властелин мира, что из всех созданий он пожирает наибольшее количество самых разнообразных существ. Зубы человека показывают, что он одинаково может жить как в самом знойном, так и в самом холодном поясе, потому что может поедать все то, чего другие существа есть не могут. Это доказывается строением его зубов. Тигр может съесть оленя – это может и человек, но тигр не может съесть угря, а человек может. Слон может есть цветную капусту и рисовый пудинг – это может есть и человек, но слон не может есть бифштекс, а человек может. Словом, человек может жить повсюду, потому что благодаря устройству своих зубов может есть, все! – заключил Кенелм, делая огромный шаг к мальчику. – И если нет ничего другого, человек съедает подобного себе.

– Перестаньте, вы пугаете меня! – крикнул мальчик. – Ага, – прибавил он, всплеснув руками с чувством радостного облегчения, – вот наконец и бараньи котлеты!

В комнату вошла весьма опрятная, славно только что вымытая, средних лет служанка с блюдом в руках. Поставив его на стол и сняв крышку, она сказала вежливо, хотя и холодно, как подобает существу, питающемуся салатом и водой:

– Хозяйка очень сожалеет. Она заставила вас ждать, но она думала, что вы вегетарианцы.

Положив своему юному другу солидную котлету, Кенелм взял себе другою и серьезно ответил:

– Передайте вашей хозяйке, что если б она прислала нам только овощи, я съел, бы вас. Передайте ей, что хотя человек отчасти существо травоядное, в основном он все же плотояден. Передайте ей, что хотя свинья ест капусту и тому подобное, но, когда свинье представляется случай съесть ребенка, она съедает и ребенка. Передайте ей, – продолжал Кенелм, приступая к третьей котлете, – что ни одно животное по устройству пищеварительных органов не похоже на человека так, как свинья. Спросите хозяйку, нет ли в доме ребенка, и если есть, то ради его же безопасности пусть она пришлет нам еще котлет.

Так как самый проницательный наблюдатель с трудом мог определить, когда Кенелм шутит и когда говорит серьезно, служанка на миг остановилась в попыталась улыбнуться. Кенелм поднял свои черные глаза, невыразимо грустные и глубокие, и кротко сказал:

– Мне было бы очень жаль ребенка. Принесите котлет!

Служанка исчезла. Мальчик положил нож и вилку и посмотрел на Кенелм а пристально и пытливо. Кенелм, не обращая на него внимания, положил последнюю котлету на тарелку мальчика.

– Не хочу больше! – порывисто воскликнул мальчик и положил котлету обратно на блюдо, – я сыт.

– Молодой человек, вы лжете, – сказал Кенелм, – вы недостаточно насытились, чтобы душа держалась в теле. Съешьте этот кусок, или я вас проглочу, а я всегда делаю то, что говорю.

Мальчик вздрогнул, молча съел котлету, опять посмотрел на Кенелма и пробормотал!

– Я боюсь.

Вошла служанка. Она принесла еще бараньих котлет и яичницу с ветчиной. За этим вскоре последовал на оловянном блюде рисовый пудинг таких размеров, что его хватило бы, чтобы накормить целую школу. По окончании обеда Кенелм, по-видимому, забыл об опасных свойствах плотоядных животных и, беспечно растянувшись в Кресле, переваривал пищу, как самое безобидное домашнее травоядное.

Мальчик робко обратился к нему:

– Могу я просить вас еще об одном одолжении?

– Сбить с ног другого дядю или украсть еще одну тележку с лошадью?

– Нет, услуга очень простая: отыскать адрес моего друга и передать ему записку.