Кэйтлин (СИ)

Резкий удар в лицо и пока я пытаюсь проморгаться от крови, что заливает мне глаза, он защелкивает наручники у меня на руках. Зато ноги пока свободны, бью его ногой, попадаю в челюсть, его вой и он бросается на меня, прижимая к кровати своим тяжеленным телом, захлестывает на одной ноге петлю и затягивает. Второй ногой безуспешно пытаюсь въехать ему еще раз, но вот уже и вторая зафиксирована. Рик, тяжело дыша, сползает с меня, трогает свою челюсть, кривится.

— Ну, ты сучка…ничего, сейчас моя очередь, чем громче будешь орать, тем меньше тебе достанется. Посмотрим, как тебе понравится вот это…

Широким шагом пересекает комнату и достает из ящика плеть. Жесткая ручка и витой кожаный хвост с сердечником из чего‑то явно твердого. Пара взмахов, слышится свист рассекаемого воздуха. Рик примеривается, мах рукой — и меня перепоясывает дикая боль. Он бьет с оттяжкой, так, что кожа лопается и вспухает кровавыми полосами, еще удар, еще, я кусаю до крови губы, не желая давать этому мерзавцу возможности порадоваться.

— Ты будешь у меня кричать, будешь…сука…будешь умолять меня прекратить, — кажется, у него окончательно сорвало крышу.

'Запорет до смерти', — эта мысль на секунду вызывает жалость к самой себе, но потом вдруг приходит какое‑то холодное спокойствие, 'лучше так, чем вытерпеть его в себе и рожать от него. Надо его еще сильнее разозлить, иначе опомнится и остановится.'

— Пошел ты…урод, — едва слышно, сипло выталкиваю из себя слова, пытаясь не стонать. — Что ж так…легонечко, даже бить не умеешь?

В ответ слышится рык, и плеть вспарывает воздух с совсем жутким звуком. Ощущение, что меня сейчас располовинят надвое, рассекут до костей позвоночника. Одна грудь, куда приходятся основные удары, уже ничего не чувствует. Только бы не потерять сознание, я страшно боюсь отключиться и тогда эта гадина перестанет меня бить, смысла для него не будет. Полезет насиловать, а я даже не смогу сопротивляться, хорошо, что сейчас я еще в одежде. Хоть какая‑то защита, пока.

И тут раздается звонок телефона. Рик матерно рычит, продолжая меня избивать, но телефон не умолкает и плеть летит в стену, разбрызгивая вокруг себя капли крови и оставляя на стене причудливый отпечаток.

— Да!!!! …Дэс, какого черта тебе надо, я занят твой дочуркой… — он не орет, он хрипит от переполняющей его ненависти и злобы. — Что???!!!! А сами?!!! Ладно, сейчас буду…твою мать… — Рик поворачивается ко мне и, приглядевшись, меняется в лице.

— Черт…упрямая скотина, что ты меня заставила сделать…ладно, лежи тут, жди меня, я скоро вернусь, сладкая…Продолжим наши игры, но бить я тебе больше не буду, иначе и правда сдохнешь..

Рик выскакивает за дверь, через стенку слышны его команды охранникам:

— В комнату не входить, голову сверну. Охранять, никуда не отходить от дома, ясно? Головой за нее отвечаете.

Слышен звук мотора, потом все стихает. Я выдыхаю и расслабляюсь, больно везде, так, что слезы текут сами по себе, но разлеживаться нечего. Я умею снимать наручники без ключа, а там и ноги смогу освободить, что дальше, посмотрим.

Я смогла, выбив большой палец, снять наручники с правой руки и теперь возилась с левой, пытаясь не спешить, хотя от мыслей, что не успею, холодело внутри. Как вдруг дверь начала открываться. Черт…неужели охрана полезла вопреки приказу…

Но в дверь, совершенно бесшумно, просочился мужичок. Такой обыкновенный трудяга — рабочий, сухонький, чуть сгорбленный, невыразительное лицо, только глаза острыми буравчиками впивались во все, на что падал его взгляд.

Огляделся, посмотрел меня, покачал головой:

— Кэйтлин? Привет от Медведя. У меня есть рецепт этой чертовой тортильи, которую готовит матушка Меган.

И я заплакала, правда, услышав пароль, я совершенно расклеилась, слезы текли по моему лицу и никак не останавливались. Михась, так он представился, осторожно отвязывал меня от кровати и потихоньку успокаивал:

— Ну, девочка, потерпи, не плачь, сейчас мы отсюда уберемся. А Доли тебя поставит на ноги, она умеет, знаешь, как нас потрепали однажды с Фредом, думали уже Богу душу отдадим, а нет, Долорес вытащила нас обоих, с того света. И тебя вылечит. Вот же сволочь эта…так девчонку изуродовать…

Отвязав, он стянул меня с кровати и поставил на пол.

— Сможешь идти? Нам нужно быстро уезжать отсюда, я устроил небольшой пожар у них на лесопилках, на обеих, но долго они с ним возиться не будут, он скоро вернется…

— А охрана? — Я их отстрелил, из арбалета, ну, тот, который Фред придумал, а иголки мне дал Хват, которые ты ему оставляла. Ну, а потом…прирезал я их, дочка. Теперь смотрю на тебя и думаю, что зря им подарил легкую смерть. Ну, ты как?

— Я справлюсь, пойдем.

Осмотрела себя, да, видок ужасный, майка висит клочьями, пропитанными кровью, пара рваных дырок на джинсах, но там все еще терпимо, а вот живот…кровавое месиво, как и грудь.

— Я тебе свою рубашку сейчас дам, прикроешься, и куртку, чтобы не застудилась, у меня тут мотоцикл. Тебе придется терпеть и держаться, Кэт. На голову наденешь шлем. Пошли.