Кэйтлин и Купидон

Лиловые тела теперь сидят ровно, скрестив ноги. Низкое «оооммммм!» разносится по залу. Я шарю взглядом по их «конским хвостам», но здесь почти все пепельные блондинки; Морвену непросто выделить среди прочих. Затем я наконец замечаю ее и спрыгиваю с беговой дорожки, вливаясь в поток идущих к выходу женщин, частью которого она является.

Вблизи ее кожа выглядит не такой сияющей, как на фото, линия подбородка менее четкая, а задница в обтягивающих красных легинсах не совсем похожа на персик. Она выглядит – осознаю я, следуя за ней вниз в раздевалки, – как среднестатистическая популярная девочка в школе. Типаж, который ты идеализируешь в подростковом возрасте, кому отчаянно хочешь подражать, но потом, позднее в жизни, видишь старую фотографию и понимаешь, что в ней ничего особенного нет – это был просто статус, заставлявший ее блистать.

Я ускоряю шаг. Обгоняю идущих более медленно, так что теперь я почти вровень с Морвеной. Я опускаю голову, как будто смотрю что-то в телефоне. Женщины распахивают двери и входят в разделенные деревянными шкафчиками раздевалки. Морвена направляется к средней, и я отклоняюсь в сторону, совсем чуть-чуть, задевая ее плечом.

– Упс! Бога ради, извините! – говорю я, одновременно разжимая ладонь и выпуская горсть камней на пол. – Ах! Мои кристаллы!

Я присаживаюсь на корточки и начинаю собирать их: один нежно-розовый, другой – отливающий перламутром гладкий белый шарик, третий – такой блестящий и черный, что напоминает солидол. Они действительно выглядят прекрасно и почти заставляют меня поверить в те круто меняющие жизнь свойства, которые, как утверждает Морвена, у них есть.

– Ваш розовый кварц, – наклоняется она ко мне, протягивая один из моих камушков.

– Это для л…

– Для любви! У меня есть такой же! – Она лезет в карман своей серой толстовки и достает оттуда почти идентичный камень. – Вот, глядите! Вы, стало быть, тоже одиноки?

Она разговаривает тем же голосом ведущей детской телепередачи, что и обычно на своем канале, – беспощадно задорным и скрипучим, и с ее лица не сходит маниакальная улыбка.

«Человек-кокаин, – думаю я, – ты какой-то человек-кокаин».

– Вообще-то замужем, но я сваха, так что это важно. Чтобы постоянно сохранять вокруг себя любовные флюиды…

Я писала домашнюю заготовку для этой беседы посреди ночи, и оранжевые уличные фонари заменяли мне настольную лампу, когда я набрасывала в ежедневнике примерные фразы. Тогда они казались естественными, но сейчас звучат как-то вычурно и нелепо.

– У меня и опал есть, ну знаете, для поддержки состояния вдохновения, и обсидиан – это чтобы придать мне сегодня сил в тренажерном зале… – продолжаю я.

– О, их я тоже люблю! Опал – он вроде как восстанавливает вашу ауру, и… – Морвена прерывается, а затем издает смешок, легкий, как дуновение. – Это так мило, что вы носите с собой кристалл, который помогает вам в работе!

Я ничего не говорю, стараясь, чтобы в воздухе повисла пауза, и надеясь, что Морвена заполнит тишину. Задаст больше вопросов о том, чем я занимаюсь.

– Но в любом случае, сейчас пора в душ – увидимся позже, эээ…

– Кэйтлин.

Она поворачивается на пятках, едва не хлестнув меня по лицу «конским хвостом». Я могла бы поплестись домой, но у них тут есть «тропический душ» и хороший выбор гелей класса люкс. Я хватаю свое пушистое белое полотенце и босиком иду к душевым. Все остальные в шлепанцах, некоторые даже прихватили из дома собственные халаты.

Когда я возвращаюсь с туго завязанным тюрбаном на волосах, Морвена сидит на скамейке, куда я бросила свой рюкзак. Она в совершенно новом спортивном костюме, при полном макияже – отмытая до скрипа и посвежевшая версия человека, которого я видела полчаса назад. Как будто снова готова зайти в зал и все повторить.

– Я тут! – помахивает она мне рукой.

– Ага, вижу. – Я все еще в полотенце. Топчусь на месте, не зная, что предпринять. Остальные вокруг нас не стесняются наготы – одна из женщин изворачивается назад, чтобы втереть густой белый лосьон в свои голые ягодицы. Они дерзкие и упругие – ее задница словно улыбается мне. От быстрой потери веса моя собственная задница обвисла и смотрится грустной и печальной.

Я начинаю очень медленно вытаскивать из шкафчика свою одежду: черные «Конверсы», черные джинсы, черную водолазку. Я аккуратно складываю все это на скамейке рядом с Морвеной. Затем достаю косметику: мусс для волос, тональный крем, тушь, дезодорант – и расставляю на полочке рядом с зеркалом. Морвена наблюдает за мной. Я почти ощущаю, как она пытается вытолкнуть изо рта слова.

– Вы… – Она сглатывает. – Вы сказали, что работаете свахой? Вроде как… подбираете людям пару?

– Да, я понимаю, это кажется странной профессией – но в последние несколько лет это выросло в собственный бизнес, «Кэйтлин и Купидон».

Морвена смотрит на свои руки. Вытягивает безымянный палец и потирает то место, где положено находиться кольцу.

– И как, хорошо получается?

– У многих пар уже дети, кто-то помолвлен. Я как Сцилла, – говорю я, наблюдая за выражением ее лица – уловит ли она аналогию. Но она не улавливает. – Постоянно покупаю шляпки^[4].