Кедровая Бухта

Шарлота надеялась скрыть свои слезы. Она чувствовала себя подавленной – самое подходящее слово для описания ее самочувствия – с тех пор, как услышала о смерти Тома Хардинга. Он скончался более месяца назад, и Шарлота чувствовала, что не может больше откладывать решение своей задачи. Джанет уже попросила ключ, и Шарлота понимала – ей придется вскоре вернуть его. Но однажды она уже подвела Тома и не могла сделать это вновь.

Вытирая глаза, Шарлота зашла в комнату. Оливия отошла от стола и обняла мать за плечи.

– Садись, мам, – нежно проговорила дочь. Шарлота подчинилась. – Что случилось?

– Мне нужна твоя помощь, – спустя некоторое время, вздохнув, проговорила Шарлота.

Она хлюпала носом и чувствовала ненависть к слезам, которые катились по ее щекам, но ничего не могла с ними поделать. Эти эмоции было сложно объяснить, учитывая, как много друзей она уже похоронила.

– Это как-то связано с Томом Хардингом? – спросила Оливия, опускаясь на стул. Шарлота кивнула и вновь вытерла глаза. – Ты ведь скучаешь по нему?

– Да, но, Оливия, дело не только в этом. Мне кажется, что я ужасно разочаровала Тома. Мы стали такими хорошими друзьями. Я знаю, ты, наверное, считаешь это невозможным, ведь он не мог говорить…

– У меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы много значили друг для друга.

– Между нами не было ничего романтического. Шарлота хотела, чтобы дочь поняла. Единственной любовью в ее жизни был Клайд Джефферсон – прекрасный мужчина, который был ее мужем.

– Вы были друзьями, – проговорила Оливия. – Хорошими друзьями.

– Уверена, что Том тоже так считал, но боюсь, я подвела его. Я была так занята работой в газете, что позволила себе отстраниться.

Больше всего Шарлоту угнетала мысль, что Том ждал, когда же она придет, ждал и ждал. А ее так захватили эти пятнадцать секунд славы, что она даже и не подумала навестить его в их обычное время… или в какое-то другое. Шарлота была так воодушевлена своей важностью, что не смогла позволить себе провести с Томом несколько часов. А теперь было слишком поздно.

– Мам, я уверена, Том понимал, – произнесла Оливия с таким участием, что Шарлоте пришлось противиться желанию открыто разрыдаться.

– Я надеюсь на это. – Она скомкала платок, который держала в руке. – Не было даже заупокойной службы. У меня не было возможности попрощаться… – Ты сказала, что тебе нужна моя помощь? – напомнила матери Оливия.

На мгновение Шарлота практически забыла о своих словах.

– О да. Ключ.

– Понятно, – ответила Оливия, выпрямляясь на стуле. – Значит, Том дал тебе ключ?

– Это ключ от камеры хранения. Я бы хотела, чтобы ты пошла со мной туда, если сможешь.

Оливия помедлила. Она относилась к своей роли законно избранного судьи слишком серьезно. Но Шарлота видела, что дочь обдумывает возможный конфликт интересов.

– Это рядом?

– Да, прямо в Кедровой Бухте. Очевидно, он владел камерой некоторое время.

Это удивляло и ее саму, ведь Том был переведен сюда из Сиэтла. У бедного мужчины, видимо, была некая связь с этим местом, некая причина, почему он выбрал именно Кедровую Бухту.

– Когда ты хочешь пойти?

– Мы можем сделать это сейчас?

Оливия закрыла папки на своем столе.

– Почему бы и нет. Хочешь, чтобы машину повела я, или встретимся на месте?

Шарлота хотела, чтобы за руль села дочь. В том эмоциональном состоянии, в котором она находилась после смерти Тома, ей нужна была компания. Кроме того, Шарлота с трудом поворачивалась и смотрела назад, когда использовала заднюю передачу. В последнее время она парковалась там, где не требовалось давать задний ход. Когда Шарлота смотрела назад через плечо, у нее сводило шею. Но если она расскажет об этом Оливии, та, вероятно, скажет, что пришло время прекратить вождение. А Шарлота не хотела поступаться своей независимостью, пусть даже и одной ее крупицей.

Оливия выехала на шоссе, которое тянулось вдоль береговой линии. Камера хранения находилась на Батерфилд-Роуд по дороге в Белфер, напротив открытого кинотеатра.

– Может, нам сначала надо зайти в офис? – спросила Оливия, останавливаясь возле главного здания.

– Не знаю, – ответила Шарлота. Похоже, что в здании никого не было. – У меня есть ключ и чек.

– Тогда поедем сразу к камере. – Оливия двинулась вперед, пока они не нашли номер, соответствующий цифре на чеке. – Должно быть, это она и есть.

Шарлота выбралась из машины, немного замешкавшись. Она уже не двигалась так быстро, как раньше. Кроме того, пропала и былая грация, которую она так ценила. Особенно сложно было садиться и выходить из машины.

Оливия уже ждала ее. Камера была куда больше, чем представляла Шарлота. Оливия забрала у матери ключ и вставила его в замок. Дверь поднялась. В темном помещении стоял один большой чемодан, который был окружен различными вещами. Диван и кресло, седло и то, что казалось какой-то картиной, – все было накрыто простыней.

Картина заинтересовала Оливию, и она подняла простыню. Шарлота взглянула тоже – это был плакат фильма о ковбоях сороковых годов, но она быстро забыла про него.