Через раскрытое окно он увидел ее, буквально в пяти шагах от него сидящей на дачном кресле. С книгой на коленях она устремила вдаль мечтательный взор. Нежный профиль ее лица казался нарисованным, золотые волосы короной венчали ее голову; светлое платье плотно облегало ее фигуру подростка, и если бы ее сейчас увидел художник, он нарисовал бы картину под заглавием «Мечта». Кругом было тихо, из глубины сада доносился голосок Лизы.
Николай стоял как прикованный к месту. Нет, не «Мечтой» художник назвал бы картину, а «Грустью». Действительно, пристально всматриваясь в лицо молодой женщины, Николай заметил горькую складку подле губ; увидел, как дрогнули ее ресницы и слеза тихо скатилась по щеке.
Он порывисто толкнул дверь на веранду.
Анна Ивановна выпрямилась в кресле; глаза ее устремились на него со страхом. Лицо побледнело, но через мгновение его залил румянец.
— Вы?! — произнесла она растерянно.
Николай, взволнованный, подошел к ней; лицо его пылало, голос дрожал; он судорожно мял в руках шляпу.
— Я! — ответил он. — Я сейчас получил от вас письмо и хочу знать, по своей воле вы написали его или нет?
Она не произнесла ни звука. Он подошел ближе и продолжал торопливо, сбивчиво свою речь:
— И все равно, если даже сами! Я пришел проститься, потому что не могу же я так уехать и не повидать вас! Не сказать ни слова. Нет, если так… я хочу все сказать, что еще не вылилось у меня с пера. Вы ведь читали меня? Вы знаете, вы одна знаете, чем болит моя душа… и вот…
Анна Ивановна встала и взялась рукою за свою грудь.
— Остановитесь! — сказала она умоляюще. — Я не должна, я не смею слушать. Бога ради!..
В голосе ее послышались слезы. Сердце Николая защемило. Ах, он бы хотел теперь упасть к ее ногам и плакать!
Она оправилась, но голос ее дрожал, когда она заговорила.
— Вы были так добры, когда мы снова с вами встретились, что я успокоилась. Я боялась встречи с вами, но потом оценила вашу деликатность, и мне дорого было ваше общество. Мне казалось, вы понимаете меня и помогаете мне нести мой крест, и мне было легко с вами. Но… люди злы… нашлись, которые вспомнили старое, и мы должны расстаться… Не мучайте же меня! Помогите мне до конца исполнить мой долг!
Кровь кинулась в голову Николая. Он резко топнул и заговорил с горечью:
— Долг! Глупое слово, жупел, придуманный для трусливых людей! Почему это долг? А то, что диктует сердце, — чуть не подлость? Почему вы, я должны страдать, а какой-нибудь желчный пузырь, моща Кащея, наслаждаться? Вы — подчиняться, он — властвовать? Он?! Которого надо по-настоящему раздавить, как гадину!
Она протянула, словно защищаясь, руку, он же порывисто продолжал:
— Долг! Почему это долг? Кто предписал эти законы? Их выдумали господа для рабов, чтобы те легче переносили свист бича. Но все равно! Я хоть скажу теперь вам все, чем болит мое сердце…
— Николай! — произнесла она умоляюще.
Лицо его вдруг осветилось. Он приблизился к ней.
— Николай! — повторил он. — Как говорила ты это раньше… Я мог отвечать тогда: Аня! Ах, для чего прошло это время! Но я люблю тебя; через всю жизнь одну тебя. Никого, кроме тебя! Увлечения туманили мою голову, я падал, но едва вспоминал тебя, поднимался, и силы росли во мне. Нет, мой гений, мое счастье, скажи, ты думала обо мне? — он уже взял ее руки, отнял их от ее лица и всматривался в ее синие, полные слез глаза.
Она замерла и слушала его как в полусне, и по лицу ее струились неудержимые слезы.
— Зачем ты плачешь? — шептал Николай, приближая к ней свое лицо. — Скажи мне, ты не забыла меня? Любишь? Как могла ты выйти за него?
Они соприкоснулись лицами.
— Милый, всегда, всегда…
Он порывисто обнял ее, но в эту минуту раздался крик девочки.
— Мамочка! Милая!
Николай отпрянул. Анна Ивановна вдруг словно опомнилась и гневно взглянула на него, словно обвиняя его в своей слабости.
— Мамочка! — кричала Лиза. — Там жук! Большой! Поди сюда! — она вбежала на веранду и, увидев Николая, на миг смутилась. Анна Ивановна нагнулась и страстно обняла девочку. Потом, выпрямившись, она взяла ее за ручку и сказала:
— Ну, где жук? Пойдем! Покажи мне его!
Сходя с веранды, она обернулась к Николаю.
— Прощайте! — сказала она ему сухо. Николай стоял как пораженный громом.
Вон она, вся облитая светом, движется по дорожке сада, а подле нее вприпрыжку бежит ее дочь. Вот она скрылась за поворотом и ни разу, ни разу не обернулась.
После всего, что было только минуту назад, и — "прощайте!".
Он вдруг засмеялся и бросился прочь из дома.
Лицо Ивана озарилось мрачной усмешкой, когда он увидел бегущего через комнаты Николая. Он предупредительно распахнул дверь и проводил Николая взглядом, который шел по самому солнцепеку со шляпою в руке, неистово махая руками.
— Вы это откуда? — окликнул его хриплый голос. Николай остановился и увидел Дерунова.
— Вам что за дело? — резко ответил он, еле сдерживаясь. — И как вы смеете заговаривать со мной, вы, который…
Дерунов невольно отшатнулся от него.
— О, о, о, — смог только произнести он и поспешно отошел от Николая. Тот в безумии потряс ему вслед кулаком.