Каждый выбирает

— Опять ты уводишь меня в сторону! Не перебивай. Слушай внимательно.

И Варвара опять завела свою любимую песню. Больше всего, оказывается, ее возмущало требование королевской администрации о прохождении ею тестов, обязательных для руководящего состава центральных органов Галактического Содружества. На Ремите подобному тестированию подвергались только кандидаты на занятие выборных муниципальных должностей. Что же получается — в огороде бузина, а в Киеве дядька, как говаривал Кокроша? Она должна стать главой нового Большого Дома не потому, что ее кто-то выбирает, а по праву крови. Причем здесь какое-то тестирование? Никто из герцогов никогда никаких тестов не проходил. Даже Олмир перед восшествием на престол не демонстрировал психоаналитикам свои качества общественного руководителя. Почему она должна тестироваться? Что, из особого вещества сделана? Не на Ремите рождена? Для нее особые законы? Или она черная кость, а Зойка, Юлька, Жора и прочие — белая? Так нечестно! Ван должен обязательно поговорить с Олмиром. Пусть снимут дурацкие требования в ее отношении!

— Ладно, — сказал Ван, когда слушать ему стало совсем невмоготу, — я все понял. Поговорю я с Олмиром, не переживай.

— Да я знаю, что ты с ним поговоришь — как же иначе? Я о другом толкую. О том, как тебе следует с ним говорить. Во-первых, ты сошлешься на положения Канона…

Нет, с Варварой не пройдет дешевый номер сказать «все сделаю», а самому палец о палец не ударить. Она разработает стратегию и тактику. А потом все дотошно выспросит, проконтролирует правильность исполнения. Ван знал про это, и потому послушно выучивал сложные инструкции.

Наконец, Варвара удовлетворилась достигнутым и тут же распрощалась. У нее было много дел. Ей некогда языком молоть, переливая из пустого в порожнее. Ван жив, утверждает, что здоров, — ну и ладно. Пусть потрудится на общее благо, а не прохлаждается, как какой-то недоумок.

Ван включил новостной канал, нашел репортаж Вячеслава Кутузова о ночных происшествиях в Сфинксе. Понервничал, попереживал за пострадавших. Понегодовал по поводу неэтичного поведения неведомого заказчика преступления, заставившего посланного им убийцу стереть обязательную метку на теле. И почему всегда все самое интересное и важное случается без его участия?! Почему он постоянно оказывается на периферии потока жизни?!

Поймал выступление по телевидению Олмира — его, вообще говоря, передавали каждый час, а многие комментаторы обсуждали на все лады.

Олмир выглядел чересчур спокойным и говорил как-то не так, как обычно. Не своими словами. Удивился поднявшемуся шуму по поводу прибывших звездолетов и вокруг задержания Шамона. Посетовал на возмутительное, недостойное дворянина поведение Благова. Особо остановился на неудачном ночном покушении на Зою, Селену и Георгия. В его словах так и проглядывал скрытый упрек: что же это такое, как так получается, что множество взрослых людей позволяют манипулировать собой? Почему они не могут отделить зерно от плевел? Почему вдаряются в надуманные переживания? Вану стало стыдно за соотечественников. Хорошо, что лично его совесть чиста.

Расчувствовавшись, он позвонил другу.

Олмир находился в малом кабинете и, видимо, напряженно работал. Одет и причесан, как всегда, безукоризненно. Вокруг груды бумаг, горят все компьютерные экраны. Ван понял, что не до него, порадовался в душе, что его не касаются королевские заботы, и сказал:

— Я оторву тебя на минутку. Посмотрел последние новости. Ужас! С тобой все в порядке?

— Да, Седой. Со мной всегда все в порядке. А вот Зое досталось. Ты бы видел, сколько крови она потеряла!

— Видел я. Кутузов показал все самое… интересное.

Замолчал, сообразив, что слово «интересное» неуместно, и поправился:

— Самое волнующее и главное. Такие страхи, оказывается, происходили. А меня врачи насиловали, чтобы убрать синяки под глазами. Видишь, почти пропали уже.

— Да, стали гораздо меньше. Медицина у нас на высоте. Зое говорят, что шрамов не останется, если строго соблюдать медицинские предписания. Сейчас она в больнице, в Конде, и врачи не разрешают ей улететь сюда. Жора тоже там, на обследовании.

— А Селена?

— Здесь, в Мифополе. Ее отцу снимают повязки после операции.

— Понятно. Я, пожалуй, слетаю навестить Жору.

— Валяй. Его надо навестить. Только будь, пожалуйста, завтра к ужину здесь. Я хочу разобраться с Аполлоном и приглашаю всех наших. Пусть сообща решают, что делать.

— С его рисунками?

— Да, — буркнул Олмир, разом посуровев.

Ван собрался было прервать связь, но вспомнил данные Варваре обязательства. Тяжело вздохнув, сказал, отступая, впрочем, от полученных инструкций:

— Со мной только что Варька разговаривала. Она переживает по поводу каких-то тестов.

— Глупая потому что, — улыбнулся Олмир. — Мне известно, что дома, в неофициальной обстановке она их легко прошла. Не понимаю, что ей мешает повторить попытку.

— Ну, есть у нее кое-какие соображения.

— Ладно, передай ей при случае, что Краев может снять требование насчет тестирования. Но взамен я хочу попросить ее об одном одолжении.