Каждый час ранит, последний убивает

Когда Грег раздвигает мне ноги, я начинаю орать. Выкрикивать только одно имя:

– Изри!

– Зови, зови, дурочка! Твой прекрасный принц в тюряге!

Нет. Господи, только не это. Прошу, не допусти этого.

Но в этот момент Богу нет до меня дела.

Грег меня насилует, а я повторяю и повторяю имя Изри.

Только он может помочь мне пережить боль, стыд, отвращение.

Надругательство.

Над моим телом, над нашей любовью.

Мне кажется, что это длится несколько часов, но на самом деле проходит несколько минут. Грег обессиленно падает рядом с мной, а я лежу без движения, стиснув зубы, закрыв глаза. Он гладит меня по бедру, и я стараюсь сдержать рвотные позывы.

Я и без этого чувствую себя грязной.

– Изри относился ко мне, как к куску дерьма. Для него существовал только Маню. Маню то, Маню се… Я был пустым местом. Так что сейчас я лишу его всего… Всего! Бизнеса, бабла и телки.

– Он тебя убьет! – цежу я сквозь зубы.

– Оттуда, где сейчас, он ничего сделать не сможет! И, если хочешь знать, это я его сдал. Один звоночек. Рассказал, где найти убийц этого племянничка Сантьяго… И хоп! Ни Маню, ни Изри! Легкотня…

Я чувствую, как во мне начинает бурлить ярость. Если бы только он меня развязал. Если бы только мне хватило силы удавить его собственными руками…

– Из убьет тебя, урод!

– Надо бы поучить тебя уму-разуму, – вздыхает Грег. – Чтоб повежливее была…

Я извиваюсь, пытаясь высвободиться, а он в это время открывает ящик и достает наручники. Я спрашиваю себя, где он их взял, хотя это последнее, что должно меня интересовать. Он получает несколько ударов, но ему удается надеть на меня наручники. Потом он снова раздвигает мне ноги. Я ору так громко, что он зажимает мне рот рукой.

– Я понимаю, почему ты ему так дорога, нашему Изу! Ты и правда горячая штучка!

Пока ужас повторяется, я снова и снова взываю к Изри, но никто не может меня услышать.

Когда наконец Грег оставляет меня в покое, у меня получается сползти с этой проклятой кровати и забиться в угол. Руки у меня по-прежнему скованы. Я сворачиваюсь в клубок от боли.

К побоям я привыкла.

Но изнасилование намного хуже.

Ужаснее, чем все пытки, которым я когда-либо подвергалась.

По бедрам течет кровь. Больно и физически, и морально, сердце ноет.

И мне страшно.

Я попала в лапы к хищнику, который играл со мной в кошки-мышки. И будет продолжать эту игру.

Я подтягиваю ноги к груди и прижимаюсь лбом к изодранным коленкам. И начинаю беззвучно плакать.

Изри, клянусь, больше я этого не допущу. Никогда.

Лучше умереть.

Грег возвращается в спальню уже ночью. Зажигает свет, я зажмуриваюсь. Когда я открываю глаза, он стоит, склонившись надо мной, и улыбается. Эту его улыбку я сейчас ненавижу больше всего.

– Все путем, Там-там? – ухмыляется он.

– Иди к черту.

– Ух… Храбрая малышка!

Он гладит меня по окаменевшему лицу.

– Сейчас расскажу, как все будет… Будешь обо мне заботиться, готовить, убирать… В общем, начнешь играть свою обычную роль!

Он садится возле меня на корточки, закуривает и выдыхает мне дым прямо в лицо.

– Тебя же для этого из Марокко привезли, нет? Прислуживать!

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть его отвратительное лицо.

– Я тут поговорил с матерью Изри… Милая женщина, не находишь?

Межда, Грег. Худший из всех альянсов.

– Она тебя ненавидит, – продолжает мой палач. – Она уверена, что все из-за тебя. Что ее сын гниет за решеткой по твоей вине…

– Она узнает, что это ты!

– Нет, Тама… Ничего она не узнает. Она мне все про тебя рассказала. Теперь мне все о тебе известно… Ты будешь меня обхаживать, а когда я буду уходить, то буду тебя запирать. Как тебе шкаф в коридоре, нравится? Или лучше в сарае во дворе?

Он, похоже, от души развлекается. Если бы у меня не были скованы руки, я бы заткнула уши.

Вырвать ему сердце, выцарапать глаза. Я превратилась в дикое животное.

– Ну и, естественно, если мне захочется потрахаться, я свистну – и ты примчишься. Как сучка, ясно? Будешь мне уборщицей и секс-рабыней. Считай, что это повышение, Там-там! – издевается он.

Я поворачиваю голову и смотрю ему прямо в глаза:

– Тебя не Изри убьет…

– А кто же?

– Я.

Он улыбается с деланой жалостью:

– Да, забыл уточнить. Если не будешь слушаться, то я займусь твоим парнем. Тюряга – место очень опасное, правда? Достаточно заплатить кое-кому или самому вертухаю, и Изри найдут с заточкой в брюхе. Все, конец.

У меня замирает сердце.

– Хочешь, чтобы я его убил, Тама?

Он хватает меня обеими руками за шею и притягивает к себе.

– Хочешь, чтобы я его прикончил? – повторяет он, повышая голос.

– Нет!

– Будешь себя хорошо вести, Тама?

– Да!

Удовлетворенный ответом, он меня отпускает, и я снова вжимаюсь в стену, чтобы оказаться от него как можно дальше.

– Есть хочу, – говорит он. – Иди сделай пожрать. И повкуснее, а то рожу разукрашу.

Я готовлю ужин, а Грег не сводит с меня глаз. Сидит с бутылкой пива в руках и следит за каждым моим движением. Он кое-что не учел. Кое-что важное. Что я могу отравить еду. Поэтому ему приходится сидеть рядом, а не валяться на диване.

– Кстати, хочешь знать, что я Изри сказал, когда с ним виделся?

Я застываю у плиты.