Казанова

Ставка на масонские связи также себя не оправдала, так как Екатерина весьма настороженно относилась к тайным ложам, считая их опасной «эпидемией».

Ввела в заблуждение Казанову и обманчивая ласковость императрицы. Внешне она была очень любезна со всеми, на деле же Екатерина была настоящий кремень, и склонить ее к чему-то, что ей не нравилось, не удавалось никому.

Хорошо еще, что он не попытался соблазнить императрицу алхимией, каббалой и прочими своими фокусами — Екатерина все это строго порицала.

Короче говоря, если хочешь достичь успеха, мало верить в самого себя. Надо к этому основательно подготовиться и не идти против течения. Скорее — наоборот… И желательно по головам.

Глава девятнадцатая Дуэль с графом Браницким

Я имел дуэль на пистолетах с генералом Браницким. Я продырявил ему живот, но он в три месяца поправился, и я тому рад.

Джакомо Казанова

Казанова уехал из России 15 сентября 1765 года. Теперь он направился в Польшу, и 10 октября его уже видели гуляющим по улицам Варшавы.

Там все пошло по заранее отработанному в Европе сценарию: сначала всех безумно интересовал его рассказ о побеге из тюрьмы Пьомби, и в гостях у князя Адама Чарторыйского он даже встретился с последним польским королем Станиславом-Августом Понятовским. Однако очень скоро одна и та же история, рассказанная, наверное, уже тысячу раз, стала надоедать, и Казанова стал подумывать об отъезде, как вдруг ему предоставился шанс пополнить свой репертуар еще одним «героическим повествованием».

В то время в Варшаве с успехом танцевали две итальянки: Анна Бинетти и Тереза Касаччи. Их ожесточенное соперничество на сцене раскололо польское общество. Казанова был знаком с Анной Бинетти и ничего не имел против нее, но в данном случае принял сторону Терезы Касаччи. Как говорится, ничего личного, просто она нравилась ему чуть больше. Уязвленная Бинетти решила публично унизить своего бывшего поклонника (во всяком случае, она его таковым считала) и подбила на это своего польского любовника графа Ксаверия Браницкого, генерал-адъютанта короля.

Однажды после спектакля граф Браницкий пришел в гримерку Анны Бинетти, и в тот момент Казанова как раз был у нее. Ну, был — это слишком громко сказано. Он просто остановился у гримерки Бинетти, дверь которой была открыта, и даже не успел обменяться с ней и парой слов. Увидев Браницкого, Казанова вежливо поклонился и собрался уже пойти в гримерку Терезы Касаччи, куда он, собственно, и направлялся, но тут граф нарочито громко сказал:

— Сознайтесь, господин Казанова, что я явился некстати. Вы ухаживаете за этой дамой?

— А что, разве она недостаточно обаятельна для этого? — спросил его Казанова.

— Она до такой степени обаятельна, что я объявляю вам, что влюблен в нее и не потерплю рядом соперника.

— В таком случае, — миролюбиво сказал Казанова, — я скромно удаляюсь.

Однако граф, окинув его презрительным взглядом, все так же громко объявил:

— Я считаю трусом всякого, кто оставляет занятую позицию при первой же угрозе.

Казанова еле сдержался. Собрав всю волю в кулак, он в ответ лишь пожал плечами и пошел по коридору. Не успел он сделать и четырех шагов, как вслед ему донеслось:

— Жалкий венецианский трус!

Оставлять подобное без ответа было нельзя, и Казанова крикнул:

— Граф Браницкий, я вам докажу, где и когда вам будет угодно, что венецианский трус и не думает бояться польского вельможи.

Дело, конечно же, завершилось дуэлью, на которую Ксаверий Браницкий, как и положено, прибыл в сопровождении своих адъютантов. У Казановы никаких секундантов не было.

— Вы были когда-нибудь военным, господин Казанова? — спросил граф.

— Да, был, но зачем этот вопрос?

— Просто так, чтобы поддержать разговор.

Браницкий был настолько уверен в себе, что все время смеялся, Казанова же предпочитал молчать, и это еще больше распаляло его противника, который принимал это молчание за страх. Когда прибыли на предназначенное для дуэли место, граф предложил Казанове выбрать пистолет. Казанова ткнул наугад в один из пистолетов, а Браницкий, взяв другой, насмешливо бросил:

— Вижу, господин Казанова, что вы отлично разбираетесь в оружии. Ваш пистолет превосходен.

Резкий ответ Казановы несколько отрезвил его:

— Я проверю это на вашем черепе.

Дуэлянты разошлись на двенадцать шагов. Казанова предложил поляку стрелять первым. Тот стал целиться, но делал он это так долго, что Казанова, не считая себя обязанным ждать еще дольше, выстрелил сам. В результате два выстрела прозвучали практически одновременно, но первым на долю секунды все же был венецианец. Браницкий покачнулся и упал. Казанова был ранен в руку. Дела его противника обстояли гораздо хуже. Пуля вошла в него с правой стороны возле седьмого ребра и вышла слева, так что он оказался прострелен насквозь.