Семилетняя война разорила Францию, и финансовый кризис создал базу для приключений Казановы в этой стране середине века, когда правительство — в частности, фракция, возглавляемая мадам де Помпадур и теми, кто был под ее покровительством, как де Берни — искало все более изощренные способы получения доходов. Лотерея, распорядителем и директором которой назначили Казанову, была придумана для оказания поддержки военной академии Помпадур. Поездка Джакомо в Дюнкерк в конце 1757 года, по крайней мере, частично, имела целью повысить стоимость французского флота не только в военном плане, но в случае продажи его как активов. Теперь Казанове предстояло справиться с еще более смелым и тайным заграничным поручением французского правительства. Снова было важно, чтобы человек действовал как «иностранец», но был лояльным де Берни и маркизе де Помпадур. Казанова поедет в Амстердам для переговоров о том, сколько денег и золота может привлечь французское правительство за счет выпуска облигаций номинальной стоимостью двадцать миллионов франков. Тем, кто сомневается в нарастающей серьезности деловых операций, обсуждаемых в «Истории» Джакомо, достаточно взглянуть на этот, лишь один из многих пассажей, где убеждения, достойные современных предпринимателей, подкрепляет скучный отчет о финансовых делах, чтобы вновь удостовериться в разнообразных талантах Казановы и его состоятельности как финансиста. Как пишет Казанова, он побывал в Амстердаме, где к 5 декабря 1758 года продал акций на сумму семьдесят две тысячи франков. Он договорился о продаже французских облигаций всего лишь с восьмипроцентным дисконтом и заключил еще одну сделку в частном порядке — возможно, основанную на каббалистическом прогнозировании, — угадав, что судно, считавшееся пропавшим в море, вернется, он заработал много тысяч франков. Он вернулся в Париж не только с перспективой официального назначения на должность и дальнейших комиссионных доходов, но и с более укрепившимся личным состоянием, пополнявшимся доходами от процентов по всем заключенным им сделкам.
После возвращения из Голландии Казанова почувствовал, что финансовое положение позволяет ему взять в аренду дом на улице Контесс д’Артуа возле улицы Монторгель и завести хозяйство по соседству с новыми особняками в районе Пти-Полонь (Малая Польша), к северо-западу за городской чертой Парижа. Там он устроил дворец для развлечений, который назвал Краков. У этого дома, недалеко от места современного вокзала Сен-Лазар, были два сада, конюшня, хороший погреб и отличная кухарка, мадам де Сен-Жан, по Прозванию Ла Перла (Жемчужина), а также несколько ванных комнат — знак изменяющихся стандартов личной гигиены. Казанова содержал два экипажа и пять быстрых жеребцов «enrages» («бешеные») — скакунов из личных конюшен короля, знаменитых своей быстротой и развитой литой мускулатурой. Наибольшее удовольствие в Париже Казанова, кроме женщин, еды и театра, получал от стремительной езды по хорошо мощенным столичным улицам. Вскоре дом Джакомо приобрел в парижском обществе дурную славу из-за устраивавшихся там азартных игр, бурного веселья до поздней ночи, а также из-за подававшихся к столу макарон с помидорами и колбасками и риса со сливочным маслом и сыром, блюд экзотической для французов кухни венецианского карнавала.
Пребывание Казановы в Амстердаме было успешным не только в отношении финансов. Там он нашел свою старую подругу Терезу Имер. Она пела в театре, при этом с ней жили двое ее детей: двенадцатилетний мальчик и пятилетняя Софи, дочь Казановы, родившаяся после их мимолетной встречи в 1753 году в Венеции. По словам Казановы, Тереза превратила детей в маленьких монстров, они капризничали и творили, что хотели. Как видно, Джакомо особенно не понравился мальчик, но маленькая Софи была копией отца, и он предложил Терезе вложить тысячу дукатов в ее новое дело в Лондоне — в клуб в Сохо, — если Софи поедет с ним в Париж. Тереза с минуту подумала и сказала «нет», но предложила вместо этого забрать мальчика. Джузеппе Помпеати нуждался в твердом мужском воспитании — а Джакомо Казанове, по причинам, которые довольно скоро станут очевидными, нужен был сын.