Казаки в Абиссинии

Константинополь вечером. Турецкие солдаты. Почтовые порядки. Стамбул. Мечеть Айя-София. Исторические воспоминания. Колонна Юстиниана и обелиск Феодосия. Большой базар. Возвращение на «Царя». Новые пассажиры, Выход в Мраморное море.

Константинополь столько раз описан пером гораздо более талантливым, чем мое, что я не рискую браться за описание его достопримечательностей. Расскажу только то, что я видел и как я видел. Заранее предупреждаю, что видел, я весьма немного, видел только то, что угодно было толстому рыжеусому проводнику Мустафе — показать мне.

Я был в Константинополе два раза, вечером, 20-го октября, и утром, 21-го.

Были сумерки, когда я вышел на набережную. Толпа народа ходила взад и вперед; оборванные старые турки сидели и стояли по бокам грязного тротуара. Перед одними из них были высокие круглые корзины, наполненные янтарным константинопольским виноградом, другие продавали какие-то жирные блины, свернутые в трубку и наполненные творогом, у третьих были круглые запеченные крендели, четвертые, на маленьких деревянных табличках, положенных прямо на землю, торговали сырой рыбой, нарезанной кусочками, пятые… И не перечтешь всего, чем торговали эти кричащие, суетящиеся по всем направлениям люди. Всякий выхвалял нараспев свой товар, и их гортанные голоса, непривычные для русского уха, как-то странно его поражали. По туннелю проведенному наискось, снизу вверх, по электрической железной дороге вы попадаете в Перу, европейскую часть города. Уже совсем темно. Редкие керосиновые фонари тускло освещают узкие грязные улицы, мощеные каменными плитками. На каждом шагу знаменитые константинопольские собаки. Они ведут себя совершенно беззастенчиво в этом город, где их никто не тронет. Вот бурая собака со всем своим юным семейством разлеглась посреди тротуара, другие возятся на улице, не пугаясь движения. Пешеходы, их большинство, заняли всю улицу. Сквозь толпу пробираются извозчики с колясками, запряженными парами лошадей в английской сбруе. Зеленые конки, пронзительно трубя, тянутся по рельсам. На углах стоят туркн с невысокими лошадьми, оседланными английскими седлами и замундштученные. Лошади эти заменяют наших извозчиков.

Турецкий кавалерийский разъезд проехал по городу. Лошади в довольно хороших телах, но люди грязно одеты и посадка разнообразна. Вообще, встречавшиеся со мной турецкие солдаты и офицеры не имели особенно воинственного вида. Часовые, которых я видел и у таможни, и у гауптвахт на улицах, и у патронного погреба, стояли, небрежно опершись на ружья, разговаривали с проходящими, горбились и держали оружие как попало. Длинные брюки турецких солдат висели, далеко не доходя до сапог, напоминая иных мальчиков, выросших из штанов, доставшихся им, вероятно, от старшего брата. Лица турецких солдат по большей части выразительные и красивые.

Поздней ночью спускался я по улице к набережной. Лил проливной дождь. В ярко освещенные окна бесконечных кофеен видны были турки за мраморными столами, ожесточенно игравшие в карты. Ассигнации, большие серебряные меджидие и маленькие талеры переходили быстро от одного к другому. Шла азартная игра.

На главную улицу выходили узкие темные переулки. И как легко тут заблудиться! Вот арена для уличных драк, для всевозможных волнений и пропаганд.

Босфор заснул. Сопровождавший меня кавас вызвал — шлюпку и мы поплыли по Золотому Рогу. Всюду видны были огни судов и лодок. На пароходе работа не прекращалась. Лебедка скрипела во всю. Две баржи стояли у причала и при свете электрических фонарей разгружались. Люди в красных фесках ходили по палубе.

21-го октября. (2-го ноября). Проснувшись, я первым делом взглянул на портик. Желтые волны мягко плескались о борт парохода. Горизонт, золотистого цвета, местами был затянут темными тучами, погода могла разгуляться, но могла также разрешиться дождем. Мустафа, в своем черном пиджаке и темно-красной феске, уже ожидал меня на палубе. Я прошел к конвою, поздоровался с людьми, поздравил их с праздником восшествия на престол Государя Императора и вызвал желающих на берег; желающими оказались все. Кинули жребий — семерым остаться, а с остальными на двух шлюпках я высадился на Константинопольской набережной. Паспортные формальности оказались очень просты. Я записал наши фамилии и передал чиновнику в феске.

— «Москов аскер», сказал он солдату, стоявшему у железной решетки.

— «Yous etes un officer russe?» спросил он меня.

— «Oui, monsieur».

И мы толпой прошли между двух турецких солдат и очутились на грязной набережной.

Мне нужно было получить письма из России. Письма из России получаются, сказали мне, на русской почте, в агентстве пароходства. Я отправился в агентство, но там писем не было.

— «Может быть, ваши письма шли через Вену, тогда вы найдете их на австрийской почте». утешил меня агент.