Казаки-разбойники

Все станут с аппетитом пить чай и есть конфеты. Они будут разворачивать красивые фантики и есть конфеты. А Любка будет собирать все до одной бумажки. Когда гости уйдут, она достанет бумажки из кармана. Любка почти чувствовала в руках гладкость конфетных бумажек, почти видела блестящие синие фантики, и густо-зелёные, и апельсиново-оранжевые. Она их разгладит и сложит конвертиками. И завтра отнесёт мальчишкам, пусть не думают, что она наврала. Митя обязательно напомнит: «Принесла?» — и посмотрит сердито. А она как ни в чём не бывало скажет: «Конечно, принесла», и высыплет перед Митей прекрасные радужно-разноцветные фантики. И у него станут глупые от удивления и от восторга глаза. А Люба повернётся и пойдёт. Только скажет: «С Никифоровым сам поделишься».

Люба немного обижена на Митю. Он странный человек. Всегда с Любой груб и суров. Но если кто-нибудь из мальчишек в классе подойдёт к Любке, Митя насупится, нахмурится. Один раз толкнул её сильно:

«Зачем с ним смеёшься? Что у тебя, соседа нет?»

«А тебе-то что?» — огрызнулась Люба.

«Получишь щелбана, узнаешь», — пообещал Митя и отошёл.

Домик с жёлтыми окошечками не дал. А проигранные фантики не простил. Ладно, ладно... Пусть берёт. Люба не жадная. Таких красивых фантиков он нигде не достанет.

Любке вдруг мучительно захотелось посмотреть на эти нарядные, как праздник, конфеты. Она подвинула к буфету стул, влезла на него и достала с полки вазочку. Тонкая прямая ножка, а сверху вроде прозрачной тарелки. И тарелка доверху наполнена переливающимися, сверкающими в свете лампы конфетами.

Люба постояла немного на стуле, потом слезла и поставила вазу на стол. На столе конфеты выглядели ещё красивее. Синяя ножка вазы бросала голубую тень на скатерть. Люба смотрела на конфеты долго-долго. А потом подумала: гости уйдут поздно, это всегда так бывает, — заговорятся, засидятся. А Любу мама погонит спать в другую комнату в десять часов, когда все ещё будут сидеть за столом. А потом, когда уже Люба будет спать и все разойдутся, мама начнёт убирать со стола и мыть посуду. И тогда мама может впопыхах выбросить фантики. От этой мысли Любка даже охнула. Как же так? Фантики для мамы ничего не значат. А для Любы они главнее конфет. Конфету съешь, и всё. А фантик останется. И они сегодня очень нужны Любе. Как же быть? Люба села на диван и задумалась. Она упёрла локти в стол, а голову положила на кулаки. Она думала долго, но всё-таки придумала. Всё было очень просто. Одну за другой Люба быстро развернула все конфеты. Бумажки разглаживала и складывала стопкой на столе. А конфеты аккуратно положила назад в вазу. И поставила вазу в буфет на верхнюю полку. Теперь всё было в порядке. Взрослым не нужны яркие бумажки. А конфеты остались на своём месте. Как мама хотела для гостей, так и вышло для гостей. Как не велела Любке таскать, так она и не таскает, только одну самую маленькую конфетку в розовой бумажке съела. Конфета была очень вкусная, оказалось, что это тянучка. Она слегка прилипала к зубам, от неё пахло сливочным мороженым. Потом Люба сложила фантики, как полагалось, ровными квадратиками. И убрала в портфель. Теперь всё было в порядке.

Гости пришли вечером. Тётя Аня принесла Любке большой мяч — половина красная, половина синяя. Любка давно мечтала о таком мяче. Как придёт весна, можно будет играть в «штандер», и в лапту, и в «трёшки», и в «десятки». Да и в волейбол можно научиться.

Пришёл дядя Боря. Он, конечно, никуда не уехал, пришёл и сел, всем своим видом изображая удовольствие. Шутил и смеялся сам своим шуткам, а вслед за ним смеялись все. Тётя Галя, мамина подруга, сказала:

—      Какая вкусная у вас селёдка! Я себе ещё положу.

А дядя Боря ответил:

—      Давайте я вам положу.

«Расселся, как у себя дома, — подумала Любка, — и селёдка наша, а не его».

—      Люба, ешь винегрет, — сказала мама строго. Маме всегда главное — накормить Любу.

—      Я ем. — Любка зацепила на вилку побольше винегрета и подержала на весу, чтобы мама видела, что вот она ест.

—      Люба, поставь-ка чайник, — сказала мама немного спустя.

Любка взяла электрический чайник и побежала на кухню. Она отвернула воду сильно, струя с шумом ударила в дно чайника, будто хлынул сумасшедший дождь.

—      Полный! — крикнула из комнаты мама.

Люба принесла чайник и включила.

—      Скоро закипит, — сказала мама. — У нас хороший чайник, быстро закипает.

—      Я себе тоже такой куплю, — сказала тётя Аня, — очень удобный.

Мама подошла к буфету, достала вазу с конфетами, и вдруг в комнате стало очень тихо. Молчала тётя Аня, и дядя Боря молчал. И тётя Галя не смеялась и ничего не говорила.

—      Люба, это что такое?.. — начала мама тихо. — Что это такое?..

Лицо у мамы было расстроенное, Любка не могла на него смотреть. Просто не могла. Она не считала, что сделала что-то ужасное, взяв фантики. Но она не считала так, пока не видела, какое лицо у мамы, какое гневное и в то же время обиженное и удивлённое лицо. А когда увидела, уже знала, что сильно виновата, раз у мамы из-за неё такое лицо. И знала, что сейчас ей попадёт.

—      Зачем ты это сделала?