Казаки-разбойники

Любка с Белкой бегут рядом, остальные — кто куда. Вот и Белка нырнула в подъезд. А Люба бесшумно несётся по двору, волосы разлетаются на лбу, и прохладно лицу. Раз! — заскочила за угол, притаилась за мусорным ящиком. Ой, что это? Выскочила худая рыжая кошка с прямым, как палка, хвостом... Люба сидит, стараясь не дышать. От кирпичной стены тепло лопаткам. Зелёный мусорный ящик — не ящик, а целый сундук, большой и рассохшийся. И видны блестящие консервные банки, стекляшки, кочерыжки... Тихо, лучше ничего не рассматривать, не двигать даже глазами. И никогда и ни за что простодушный Славка не найдёт Любу. Он будет искать за трубой; в прошлый раз там пряталась Белка, и Славка нашёл её. Он будет заглядывать в подъезды, на лесенку котельной и на крышу сарая, потому что кто-нибудь из мальчишек обязательно каждый раз залезает на крышу. А сюда, за мусор, Славка не заглянет, и Люба будет тут сидеть сколько захочет.

Люба слышит негромкие шаги. Она вжимается в угол, сильно, до зелёных кругов, зажмуривает глаза. Может быть, это не Славка? Это, скорее всего, кто-нибудь несёт выкидывать мусор. Шаги совсем близко. Они насторожённые, лёгкие и недоверчивые. Человек идёт, но в любой миг готов побежать обратно. Так не ходят вытряхивать мусорное ведро. Так ходят те, кто водит в игре. Так ходит Славка Кульков. И всё-таки Люба на что-то надеется. Хотя на что, и сама не знает. Надо было прятаться с мальчишками на крышу. Или с Белкой в подъезд. Или за трубу, за сарай. Да мало ли мест! Надо ж было полезть за помойку! Здесь и дурак найдёт.

Из-за угла высунулось простецкое Славкино лицо: светлые глаза смотрели прямо на Любку и смеялись. Сейчас он закричит: «Любка!» — и полетит выручаться к забору. Но Славка не кричит. Он бормочет себе под нос: «Никого... Куда ж все подевались?» — и, повернувшись к Любе спиной, уходит. Вот чучело, ну и чучело! Прямо перед собой не разглядел. Люба прыскает в ладонь. И посмеётся же она над Славкой Кульковым, когда вылезет отсюда и выручится. В шаге от неё стоял и не увидел. А ведь ещё и не темно, только начинается весенний зелёный вечер. Вон малыш Мэкки, сын Нины и Гусейна, грузит совком песок в красный грузовик. Он сосредоточен и не видит Любу; это хорошо, а то бы обязательно подошёл, как в прошлый раз. Он ещё мал и не понимает, что такое игра. Смешной Мэкки. Волосики у него белые, как у Нины, а глаза чёрные и упрямые. Машина у него сваливается на один бок — видно, опять колесо отлетело, а он всё равно тянет её за верёвочку и громко кричит: «Ту-ту-у...»

Из ворот потянуло вечерним ветерком, а в углу за ящиком ещё хранится дневное тепло.

Из окна напротив слышно пение патефона: «Эх, Андрюша, нам ли быть в печали, не прячь гармонь, играй на все лады...»

А вот пошёл Юйта Соин, на ребят не оглянулся. Раньше бы навязался в игру, а теперь — нет.

— Палочка-выручалочка, Белка! — несётся над двором Славкин крик. — Я тебя увидел! Ты в парадном! Вылезай!

И топают ноги по асфальту. Мчится Белка. Мчится Славка. А Лёва Соловьёв слезает тихонько с сарая. Он бесшумно сполз с крыши и метнулся к выступу в стене серого дома. Любе из угла видно, как Лёва прижался к стене, стал тонким, почти плоским, — нипочём его не увидит Славка, где уж Славке найти Лёву Соловьёва! Любе кажется, что она видит в сумерках Лёвино лицо, на нём спрятана улыбка, и Люба не сразу замечает, что сама тоже улыбается вместе с Лёвой Соловьёвым. Нет, не найти Славке быстрого, сильного, лёгкого, как пружина, мальчика Лёву Соловьёва.

—      Лёвка! Лёвчик! Вижу, вылазь! — вдруг орёт Славка. — Ты у серого дома стоишь! — В голосе Славки восторг и победа.

Люба досадливо морщится. Чего он так орёт? Ну нашёл и нашёл, чего ж кричать по-ненормальному?

—      Ты что разошёлся? — слышит Люба взрослый голос. — Ума не хватает? Под самым окном базар развели! Вон, вон пошли!

Это Мазникерша вышла и ругается.

Славка не ушёл. Он говорит добродушно:

—      Не серчайте. Доиграем и пойдём, не серчайте.

Славка говорит негромко, а Мазникерша кричит очень даже громко, кричит, что нет покоя в своём доме, что родители неизвестно куда смотрят и распустили детей. Она для того и кричит, чтобы родители услышали.

Люба тихо-тихо, совсем медленно пробирается к забору. И пока Славка занят разговором с разгневанной Мазникершей, а все, кроме Любы, стоят вокруг, никто не замечает, как Люба оказывается у самого забора. И когда Мазникерша, вдоволь накричавшись, скрывается в своей квартире, Любка протягивает руку и стучит по шершавому забору так, что ладони больно:

—      Палочка-выручалочка, выручи меня за всех и за себя!