Казак в океане

Макс при этом тотчас жаловался отцу или матери, Лоране только надувала губки и замолкала надолго.

— Ты замечаешь, какие они разные, — говорил своей любимой Лука после очередного наказания детей. — Лоране больше похожа на тебя, а Макс, наверное, на своих голландских родственников.

Он заметил, что при этих словах Катуари слегка задумалась, понял, что зря он вспоминает про это, но слова уже вылетели, и с этим ничего не поделать.

Лука тут же пообещал себе, что больше не станет ничем напоминать ей о Луизе. И вдруг подумал, что тут скрываются не просто антипатия и ревность. И эта мысль почему-то сильно встревожила его.

— И что это вдруг с тобой стало, Люк? — повеселевшим голосом спросила Катуари. — Ты вдруг как-то сразу потускнел, милый. Считаешь, что я глупо поступаю, так реагируя на имя твоей первой жены?

Лука пришел в себя, улыбнулся и обнял ее, посмотрел в синие глаза, поцеловал и спросил беспечно:

— Ката, ты ничего не утаиваешь от меня? Что-то мне подсказывает, что это может быть так.

— Может, и утаиваю что-то из моей прежней жизни, но даже и не знаю, что именно, милый, — и она соблазнительно потянулась к его губам. — В жизни нельзя всё запомнить.

— Ну и хорошо! — воскликнул Лука, как бы отбрасывая все сомнения и тревоги. — Я спросил просто так, Ката. Наверное, показалось что-то.

И всё же в душе остался осадок, который иногда портил ему настроение.

Семья помаленьку обзаводилась знакомствами. Никто не подозревал в Катуари индианку. Некоторые предполагали, что она испанка, и относились к ней с определенной отчужденностью. Особенно этим страдали местные женщины. Зато у мужчин были совершенно иные взгляды на это.

— Ката, ты здесь пользуешься большим успехом в мужском обществе, — улыбнулся Лука как-то после одного из вечеров в доме богатого коммерсанта. — Я полагаю, что тебе будет нелегко отбиваться от домогательств, милая. Будь поосторожнее. Я это говорю для того, чтобы ты не совершила опрометчивого поступка, дорогая.

— Что ты хочешь этим сказать, Люк? — строго глянула она ему в глаза.

— Ничего особенного, Ката! Просто я знаю, какой ты можешь быть резкой с мужчинами в вопросе знакомств и общения.

— И что же? Пусть не пристают!

— Здесь не принято такое отношение, милая, — пытался убедить Лука Кату. — Не на всё надо обращать внимание, любимая моя. Многие мужчины просто рады побыть с красивой женщиной и поговорить, подать скромные знаки внимания. И больше ничего.

— Но они лезут целовать мне руку, Люк!

— Мужчина так показывает свое почтение и уважение к даме, Ката. Таков обычай! И с этим ничего не поделаешь. Надо принимать это как должное.

— Мне трудно это понять и принять, Люк! Я теряюсь в этом мире. Мне в нем неудобно, иногда даже страшно.

— Я понимаю тебя, Ката! Но должен с удовольствием заметить тебе, что этого ты не показываешь, если не считать излишней холодности, исходящей от тебя.

— А что я должна делать? Притворяться, что мне всё это приятно?

— Мы все немного притворяемся в этом обществе, Ката. Так уж заведено в нем. У более простых людей иначе, но мы уже вышли из такой простоты. Деньги сделали нас иными, и мы должны принимать правила игры. Иначе нас не примут, и придется опять искать пристанища. Мы можем остаться в одиночестве, что совсем не в наших интересах. Постарайся понять это.

Лука видел, что Ката сильно озабочена. Она никак не могла примириться с условностями французского общества, и это ее угнетало.

Лука решил, что в отношениях с Катуари ему лучше придерживаться несколько шутливого поведения и не очень серьезного восприятия действительности.

И всё же он видел, что она с трудом принимает здешнее отношение к ней в частности и к жизни людей в целом. Лишь надежда на то, что время исправит ее миропонимание, немного успокаивала Луку.

А тут еще появился изрядный ловелас из метрополии по имени Огюст де Лабрус. Он был красивым мужчиной, и женское общество тут же окрестило его сердцеедом и любителем поволочиться за какими угодно юбками.

Этот Огюст тут же обратил внимание на Катуари и стал выписывать круги, рассыпая комплементы и постоянно бросая горячие взгляды в ее сторону.

Вначале Луку это забавляло. Но поведение Катуари по отношению к этому дамскому угоднику становилось всё агрессивнее, и это всерьез обеспокоило его.

— Этот господин мне просто отвратителен, Люк! — вскричала она после очередного увеселительного вечера. — Он пристает ко мне на каждом шагу! Я едва сдерживаю себя! Сделай что-нибудь, Люк!

— Хорошо, Ката, — посерьезнев, ответил Лука. — Я поговорю с ним при первой же встрече. Обещаю.

— Он просто нахал! Думает, что если многие женщины без ума от него, то и я не устою! Он жестоко ошибается, Люк!

— Успокойся, моя прелесть! Я всё улажу!

— И ты туда же, Люк, со своими словечками!

Она немного надулась, поняла, что переборщила с Люком, но признать этого не пожелала. А Лука усмехнулся ей вслед, приметив, что она всё же постепенно изменяется, и можно будет надеяться, что со временем индианка смирится и примет европейские условия игры.