Кавалеристы

В 1933 г. отец умер от бронхита, и мы остались: мать, Оля, Тамара и я. Ходили с мамой в лес и желуди собирали. Но все пережили, мамины родственники, немцы, нам помогли. Выжили мы, живы остались. В Новоивановке я жил до 1941 г. В 1941 г. я, с неоконченными шестью классами, 16 марта поступил в школу железнодорожного отряда ФЗО (фабрично-заводское обучение) № 6 пос. Армянска. В ФЗО мы строили железную дорогу Армянск – Херсон. Там и застала меня война. Я как раз был дежурным по столовой, кто-то пришел и сказал: «Ребята, война, Севастополь бомбили!» Тут все расплакались, а я с матерью-то поругался, в отряд ФЗО по злости ушел. Что делать? Я подговариваю одного товарища, из соседней деревушки Бура, Сережу Маслякова, и мы с ним дезертировали из ФЗО, со станции Каланчак Херсонской области. Боялись железнодорожной милиции, но удачно домой пришли, пять суток побыли и вернулись в Армянск. Там видим – наши же вагоны, нашего отряда ФЗО стоят, с Каланчака притащили уже. Я говорю: «Сережа, что-то пахнет табаком», пошли мы в свой вагон, нам навстречу мастер идет: «Климов, Масляков, идите в штаб, возьмите на три дня отпуск и съездите домой». Ты понял? Берем еще на три дня, и я пообещал матери, что я вообще вернусь домой, ведь мы знали, что нас будут куда-то эвакуировать, я не хотел в эвакуацию. Но после моего возвращения в отряд наш состав ночью из Армянска был отправлен в эвакуацию. Когда в Джанкой прибыли, я решил сбежать. Вылез я из вагона на разведку, только отошел, а тут в пятнадцати метрах стоит милиционер-железнодорожник, я смотрю, у всех вагонов стоят с обеих сторон. Ведь нас было 600 человек, до Джанкоя 250 умудрились дезертировать. Я же сбежать не смог. Снова хотел сбежать в Мелитополе, но ребята меня уже отговорили, и так я попал в г. Магнитогорск 18 августа 1941 г. В этот день из Крыма были депортированы немцы, в том числе и моя семья. Так их выслали на Кавказ, потом они вернулись в Новоивановку в 1942 г., когда уже немцы Кавказ захватили.

В эвакуации из Магнитогорска нас ведут в Башкирию, больше суток шли пешком, один раз в день нас военная кухня кормила. Нас загнали в Башкирию, в какую-то деревню. Война только началась, но очень серьезно наши войска отступали. Я «розбышака» был, без отца рос, подговорил своих вернуться в Крым, в Магнитогорск возвращаться нельзя, там могут поймать нас, тогда за побег год давали. Так мы всемером, новоивановские и бутовские, пошли на юг, чтобы выйти к железной дороге. Там 80 км по степи. Мы же молодые были, не понимали. Так шли, как вдруг идут три женщины, мы обрадовались, вроде родных встретили. Спрашиваем: «Русские здесь живут? Вы откуда?» Они отвечают: «Там еще километров шесть пройдете, станица уральских казаков Сыртинская будет». Станица находилась в Кизильском районе Челябинской области. Пошли дальше. Заходим в станицу, сразу пошли в правление колхоза «Красный Урал». Заходим туда, а на стене висит карта примерно 1,5 м на 1 м, и флажками отмечены города, которые наши сдали уже. Так мы увидели, что Крым отрезан, теперь можно попасть домой только через Керчь. Вдруг заходит председатель, участник Гражданской войны, кавалерист. Спрашивает нас: «О, ребята, а вы откуда?» Мы отвечаем: «Заблудились, к вам зашли. А так в Крым идем». Председатель сразу: «Да вы что, какой Крым? В Крым уже не попадете. На фронте дела плохие, не дойдете, сейчас сентябрь месяц, у нас на Урале уже зима». Председатель предложил нам остаться в колхозе. У него трактора были, много пшеницы на полях стояло, а убирать некому. Часть станичников, кто воевал с Колчаком, еще раньше «воронок» забрал, а тех, кто партизанил или красноармейцем был, не говоря уж про молодых, всех на фронт забрали. А хлеба стоят, я же с 12 лет в колхозе. Расселили нас, я попал к тете Паше. Мы согласились в станице остаться, отвезли нас в бригаду, и я проработал 10 месяцев: с сентября 1941 г. по 10 июля 1942 г., когда меня призвали в армию. В июне, перед призывом, вступил в комсомол.